Уставшие кони тяжело хрипели, сбавляя ход, и нехотя ускорялись от ударов хлыста и криков царя. Их мыльные бока от гонки покрылись песчаной коркой, а тугая упряжь натерла их до крови. Люди, сидящие в повозке, устали не меньше, но останавливаться никто не желал. Впереди скакал Седекия. Его скакун был молод и полон сил. Царь смотрел на восходящее солнце, к которому нес его конь. «А может, получится? Может, все-таки удастся?» – тлел уголек надежды где-то в глубине его тревог.

Внезапно колесо повозки с треском врезалось в торчащий из земли камень и мгновенно сложилось под весом нагруженного тряпья. Оставляя глубокие борозды, повозка, подскакивая на ухабах, разметала сидящих сверху людей и вскоре перевернулась, погребая под собой остальных. Седекия развернул коня и помчался на помощь семье. Уже в нескольких десятках шагов он услышал вопль сына. С раздробленным коленом, превозмогая боль, он полз к груде обломков, под которыми обезумевший от горя царь увидел тело своей жены. Царь взревел, подгоняя коня хлесткими безжалостными ударами, но, когда из-за холма показались четверо всадников, остановился. Он размазал грязной рукой застилающие глаза слезы: они мешали разглядеть приближающихся. Схватился за бронзовый эфес меча и покосился на взывающего о помощи сына.

Наконец Седекия смог разглядеть среди всадников верного Баруха и хотел уже было кинуться к пострадавшим, как вдруг в глаза бросился сверкающий на солнце наконечник копья, торчащий из груди телохранителя. Изо рта Баруха текла кровь, а из спины виднелось несколько пронзивших латы стрел. Воин тяжело дышал подобно раненому зверю, испускавшему дух в последние мгновения жизни, доставшейся врагам, без сомнения, дорогой ценой. Позади Баруха неторопливо надвигались на царя трое халдеев, один из которых сжимал рукоять копья, удерживая раненого телохранителя от падения. С каждым шагом из его дырявых легких вырывался хрип. Это доставляло наслаждение врагам.

Охваченный ужасом Седекия попытался развернуть скакуна. В его голове еще теплилась надежда на спасение. Но, услышав очередной крик сына, он успокоил животное. Терзаемый вечными сомнениями царь в этот самый момент наконец обрел покой. Он окинул уставшим взглядом песчаные холмы с каменными вкраплениями, обдуваемые легким утренним ветерком, и голубое безоблачное небо. Его нога больше не болела. Конь затих в ожидании очередной команды от хозяина. В голове Седекии тоже наступила тишина. И лишь гулкое биение сердца отдавалось в висках. Переведя свой взор на сына, царь горько улыбнулся и медленно оголил меч. Конь нервно заржал, услышав до боли знакомый и не предвещающий ничего хорошего шелест металла о кожаные ножны, мотнул головой и начал бить копытом, готовясь к рывку. Подняв глаза в небо, царь закричал, посылая в мыслях проклятия Богу. Богу, в которого он без сомнения и искренне верил. Богу, который его предал. Богу, которого он сейчас ненавидел и любил всем сердцем.

Оскалив зубы в хищной ухмылке, Седекия отвел меч в сторону. Так было легче наносить режущие удары. Направив коня в сторону неприятеля, царь крепче обхватил ногами его круп. Так удобнее балансировать телом и уворачиваться от ударов врага. И, набрав скорость, он отпустил поводья. Так проще падать на землю, если враг окажется проворнее.

Растянув рот в хищной улыбке, оголившей кривые зубы, вавилонский всадник отпустил копье, и тело Баруха рухнуло на камни, подняв густые клубы пыли. Достав меч, халдей ударил плоской частью клинка одинокую кобылицу телохранителя, и лошадь шарахнулась в сторону. Остальные воины разъехались в разные стороны, образуя широкий полукруг и отрезая возможные пути для бегства. В нескольких шагах от неприятеля, когда Седекия занес меч для удара, конь под ним вздрогнул и, ревя от боли, начал заваливаться. Уже в падении ошеломленный царь увидел торчащее между ребер скакуна копье, пущенное одним из воинов. Голова взорвалась шумом и искрами от сильного удара о землю. Левый бок обожгло от сдирающих кожу мелких камней и песка. Он слышал хруст ломающихся костей и вылетающих суставов от безумной карусели падения. Глаза колола смесь слез и пыли. Лежа на спине в уже нагретом солнцем песке, Седекия слышал предсмертный натужный вой коня, который через несколько мгновений затих от врезавшегося в самое сердце медного наконечника стрелы. Еще некоторое время туша молча била конечностями о землю, пока не наступила тишина. Потом царь услышал приближающийся скрип песка под ногами. С трудом открыв глаза, он увидел перед собой халдея, занесшего над ним меч, который через мгновение ударом тупой рукояти отправил Седекию в забытье.