«Я хочу нежности! Мне хватило грубости сполна…»
– Я знаю, чего ты хочешь, – прошипел я в ответ. И лёг на землю, опуская её поверх себя.
«Я не хочу быть сверху!»
– Айрин… – я выдохнул и убрал руки с её бёдер, подложив их под голову, – я так не могу.
«Но почему же? Читать мысли девушки во время секса для мужчины должно быть очень выигрышно. Разве нет?» – Айрин оставалась сидеть на мне.
– Теперь я так не думаю.
«Хорошо, я могу остаться сверху. Тебе что, не нравится быть сверху?»
– Мне не нравится, что я не могу перестать слышать твои мысли, – я снял её с себя и поднялся.
«А ты думаешь во время секса?» – прилетело мне в ответ.
– Думаю, – фыркнул я.
«Тогда почему ты винишь меня в том, что думаю я?!»
– В отличие от меня, ты не знаешь, о чём я думаю.
«О той, которая твоя родственная душа. А я не она! И ты не можешь принять меня такой – думающей. Во время секса. Во время поцелуя. Всегда, чёрт возьми!»
Она поднялась с земли, одёрнула юбку и пошла прочь, иногда спотыкаясь, путаясь в длинном подоле.
– Айрин! – окликнул её я.
«Отстань! Ты хотел, чтобы я ушла – я ухожу! – Она даже не обернулась, споткнувшись ещё пару раз. – Чёрт!»
– Остановись, пожалуйста…
«И не подумаю! Слышишь? НЕ-ПО-ДУ-МА-Ю!»
Её мысли были пропитаны злостью и обидой. И они становились мне не слышны с каждым её шагом от меня.
Осмысление
Айрин металась. То она уверяла меня, что ей достаточно любить меня, что вовсе не нужна моя взаимность. То я видел упрёк в её взгляде. Он лишь на секунду появлялся в васильковых глазах, потом мгновенно испарялся. Но я всегда успевал заметить его.
Когда она обиделась и ушла, я впервые отчётливо понял, что не хочу, чтобы она уходила от меня. Что я действительно боюсь потерять её. Мне страшно, что она когда-нибудь исчезнет из моей жизни.
Я поднял глаза к небу и тихо-тихо произнёс вслух:
– Даже если моя родственная душа где-то ждёт меня, я прошу у неё прощения, ведь пока жива эта женщина, я обещаю себе всегда быть рядом с ней. Если никакой другой любви, кроме как между родственными душами, не существует, значит, я буду любить её другой – особенной любовью. Которая родилась во мне для неё. Я хочу слышать её дыхание рядом, слышать её мысли, даже если буду знать, что она не мой человек.
Я глубоко вздохнул, ощущая, как запершило горло от долгого монолога. Я не думал о том, что кто-то может наблюдать со стороны, что я говорю сам с собой, задрав голову вверх. Я всё равно продолжал:
– Никогда не верил в то, что где-то в мире есть моя половина. Не верил в половины, которые встречаясь становится одним целым. Кто-то выбирает одиночество. Ему это нужно! И он при этом не половинка кого-то или для кого-то, а вполне себе целый человек.
С каждым словом мой голос становился громче, увереннее. Смелее. Я как будто читал молитву, но не для прихожан одной маленькой церкви, а для всего мира.
– Я не могу отрицать свои чувства к Айрин. Даже если это противоречит тому, что я вспомнил из прошлой жизни. Не могу и не хочу! Я не хочу её потерять… Даже если она не та самая, не моя родственная душа.
Что это, если не признание себе в том, что есть единственная истина? И эта истина никогда не сокрыта от человека, потому что она рождается с ним, она есть в его душе всегда.
Когда возвращался домой, я уже знал, что скажу Айрин.
Её слова
– Она пришла? – тихо спросил я тётушку Лулу, когда зашёл в дом.
Лула заваривала чай:
– Отнеси ей.
Я взял чашку из её рук.
– Злится?
– Плачет, – посмотрела мне в глаза тётушка.
Я опустил взгляд.
– Да, с ней нелегко. Она невозможная! Но в то же время – она невероятная! У неё огромное сердце. И оно полностью заполнено любовью к тебе.