– Сам же сказал: зайди, зайди. Вот, я и зашёл, – пояснил Иван.

– Когда? – отцепил смеющегося малыша участковый.

– Получил комбикорма и зашёл. А что? – вырвал хозяин заварочный чайник из рук Таньки, плеснул себе в ближайшую стоявшую на столе чашку остатки слитой заварки, и захотел было её выпить, но не успел. Дочка схватила чашку, и с криком: «моё, моё», убежала из кухни в комнату.

– Точнее. Во сколько зашёл? – оттеснил от себя милиционер навязчивого Ваську, не желающего так просто сдаваться.

– Вечером. Когда же ещё? Как комбикорм получил, так сразу и зашёл, – уточнил мужик, наливая остатки кипятка из чайника во вторую чашку.

– И что, ты, там делал? – усердно отпихивался одной рукой участковый от разыгравшегося ребенка.

– Да ничего. Поговорил с попом и ушёл. Ты, конкретно, Михалыч, говори, что случилось, – глотнул, наконец, холодной воды хозяин дома.

– Церковь вчера ограбили. В Сенцах. Говорят – ты, – выдал блюститель порядка шокирующую новость.

– Я?! – выпучил глаза Иван, – Когда?

– Вчера. Вчера, Ваня, – тоном, преисполненным глубокого сожаления, пояснил капитан, – Как раз в то время, когда, ты, в ней находился. Ты, дурачку из себя не разыгрывай. Вещи ворованные куда спрятал?

– Какие ещё ворованные вещи!? – вошла с улицы Клара с пустой миской в руке, моментально переменяясь в лице, – Вещи все вон там, в кладовке стоят. Так это вот их вещи, – кивнула на гостей, проявляющих явное беспокойство по поводу своего дальнейшего нахождения в этом доме, – Они их принесли. А больше мы никаких вещей не знаем, и не видели.

– Да. Это наши вещи, – подтвердил Николай, – Разрешите, мы их возьмем и пойдем. Мы на электричку опоздаем.

– Когда отпущу, тогда и пойдете, – пригвоздил их к месту участковый, – Клара уведи детей на улицу! Говорить невозможно. Толик, веди понятных. Сейчас разберемся, чьи у вас тут вещи находятся.

Сержант поспешно вышел.

– Нет, ты, поясни, какие, ещё, такие вещи ворованные? Что это, ты, ещё, решил искать в моём доме? – надвинулась на участкового хозяйка, – Что это вообще тут такое происходит сегодня? То, ты, Ваньку, чёрт знает в чём, в лесу обвиняешь. То, теперь, какие-то вещи ворованные у нас ищешь. А ну, говори, что такое тут происходит!

– Ты, Клара, не горячись! – гаркнул на неё милиционер, перекрывая общий, поднявшийся в доме шум, – Детей сперва уведи. Потом говорить будем. Голова от них затрещала.

Женщина звонко хлопнула в ладоши, детский шум моментально стих.

– Котя, идите играть на улицу, – произнесла очень сдержанным тоном, – Быстро!

Детей как ветром сдуло. Даже звонкого Ваську.

– Давай, Михалыч, рассказывай, – подсела многодетная мать к участковому с другой стороны от мужа, – Что у тебя там случилось?

– Церковь вчера в Сенцах ограбили, – кратко пояснил он, – Икону Богоматери в золотом окладе с алтаря увели. Отец Никон говорит, поговорил с ним, на минуту к себе зашёл, выхожу, хлоп, а иконы нету. Пропала. Что, ты, на это скажешь?

– И причём тут Ваня?

– Вот и мне хотелось бы знать, что он там вчера делал? Можете мне пояснить? – милиционер откинулся на спинку стула в ожидании ответа.

– Ты же сам его за комбикормами позвал зайти, – напомнила Клара.

– Ну, позвал. Сказал, что их привезут. Что же я ему церковь после этого велел грабить, что ли? – возразил участковый.

– А он и не грабил! С чего это, ты, взял, что он грабил? Чего это, ты, на него всё валишь. Народу в Сенцах мало? Чего это, ты, до него всё цепляешься? Ведь, не грабил, Ваня? Не грабил? – с надеждой в голосе обратилась к мужику жена.

– Не грабил, – уверенно подтвердил тот.

– Вот, видишь. Не грабил, – с явным облегчением заключила женщина, – Чего тебе ещё надо?