Когда он выскочил на освещенную солнцем полянку, то имел настолько растерянный вид, что Иван не удержался от смеха. Тыча пальцем в его некогда белоснежные кроссовки, от былого великолепия которых не оставалось больше никакого следа, он только и мог вымолвить:

– Ну, ты, и вляпался… Ха-ха-ха!..

– А-а! – смертельно раненым зверем завопил Николай на весь лес, глядя на образовавшиеся на ногах толстые лапти отвратительного буровато-коричного цвета, – Сволочь! А-а! – развернулся и влепил изнемогающему от смеха мужику мощный удар кулаком в лицо, – Ржёшь! Смешно! Получи!

Иван отлетел в сторону, упал на землю, замолк, приподнялся, ошалело тряхнул головой, и, держась правой рукой за глаз, произнес:

– Ты, это, чего?.. Совсем, что ли, того?..

– Ржёшь? Смешно? Тебе смешно! Над кем ржёшь, гад? Сдохни, – вскинул парень ружье, взвел курки и решительно спустил их.

Но выстрела не последовало. Оба заряда уже своё отработали.

– А-а! – вновь огласил он окрестности яростным воплем, отбрасывая в сторону бесполезное оружие, – Заманил! Подставил! – бросился на Ивана, – Я тебе покажу, гад, как ржать! Я тебе покажу Змея! – схватил его двумя руками за горло и начал душить, – Будешь знать, как прикалываться! – начал приговаривать, в неистовстве колотя того головой о землю, – Сдохни, скотина!

По всей видимости, принял бы мужик свою смерть на том самом месте, если бы не прозвучала за спиной душителя зычная команда:

– Стоять!

* * *

Как обухом по голове обрушилась на Николая прогремевшая сзади команда.

«Что это я делаю?» – словно просветлело у него сознание.

Он отпустил Ивана, встал с него и с видом полного недоумения относительно того, что тут происходит, отошёл в сторону, растерянно хлопая глазами на толстого капитана милиции, стремительно приближающего к ним по тропинке со стороны дороги.

– Стоять, я сказал, – вновь повторил тот, отрезая дерущихся от брошенного ружья, – Что тут происходит!?

– Ваня! Ванечка!? Что с тобой? – выбежала из-за представителя закона Клара, стремительно подскочила к лежащему на земле мужу, схватила его руками за голову, приподняла, прижала к своей груди, – Ты, жив? Жив! Слава, тебе, Господи! Что он с тобой сделал? Что у тебя с лицом? Куда он тебя ударил? – градом посыпались вопросы, – Что тут у вас случилось? Кто стрелял?

Иван усиленно кашлял и ничего толком пояснить не мог, кроме бесконечного:

– Ну, дурак-то, ведь, ну, дурак… Я, думал, он, человек, а он… ну, дурак…

– Я, что? Я – ничего, – в полном смущении разводил руками добрый молодец, – Я ничего такого не делал. Я только… вышел… а он… того… А я – ничего.

– Я видел это ничего, – грозно произнёс капитан, – Кто стрелял? Он стрелял? – кивнул головой на мужика.

– Я не знаю… Я только вышел… Ничего такого… – повторял Николай.

– Так, он или не он? – надвинулся на него блюститель порядка.

– Да, нет, вроде… – совсем сник богатырь земли русской, видя, как на полянку вышел второй милиционер с автоматом в руке.

– Вроде зарыли в огороде. Он стрелял? – кивнул офицер головой на мужика, – Вижу, что он, – не дал что-либо возразить, – Значит, так: он стрелял, не попал, ты, ружье отнял, провалил на землю и… – попытался он подобрать нужное слово, – задержал в общем. Пресек, можно сказать, преступное посягательство. Правильно, я говорю? – вперил в ошарашенного душителя буравчики свои черных глаз.

– Да… вроде… – согласно промычал тот.

– Так. Иначе и быть не может, – с полной уверенностью в голосе заключил капитан, – Иначе выходит, что, ты, его душил. Убить пытался. А зачем, тебе, его душить?

– Я не душил, – отрицательно замотал головой воспрявший духом молодец, – Зачем мне его душить? Он же мой друг.