Вести дискуссии на такие темы с главой Церкви было опасно. Но Мейр, которому ясное видение другой опасности, грозящей всему человечеству, придало сил, решил не отступать.

– Ваше величество, ваше преосвященство, все, что я хотел сказать, это следующее: Бог обещал, что Империя не падет и не исчезнет из истории, но Он совсем не обещал, что на пути ее не встретятся трудности или что ее армия не будет разбита. Ваше преосвященство нам подтвердит, – архивариус поклонился в сторону архикардинала, – что из догмата о свободе воли следует и такой вывод: даже миссия, вдохновленная Церковью, может потерпеть неудачу. Здесь Бог предоставил нам возможность решать, а мы способны ошибаться.

Мейр облизал губы и поспешно продолжил:

– Как главный архивариус, я знаю, что такое мутации времени. Я знаю, что последствия их могут быть самым пугающими и неожиданными и что предосторожности, предпринимаемые против подобного, могут оказаться бесполезными. Я не преувеличу, если скажу, что Архив выполняет работу, важнейшую для целостности Империи. И я боюсь искривителя времени. Я спрашиваю себя, какой силы волны мутаций способен выдержать Ахрональный Архив. И отвечаю на этот вопрос: даже он не выстоит под ударом этого оружия.

– И что вы предлагаете? – Апатия в глазах Филиппа исчезла, и в них замерцали огоньки.

– Мне кажется, ваше величество, Гегемония предпринимает эти отчаянные вылазки, потому что боится нас. По моему мнению, нам следует сейчас искать перемирия и отложить планы завоевания – по крайней мере до тех пор, пока мы не узнаем об искривителе побольше.

Наместник перевел бусинки глаз на Треварма.

– А каково ваше мнение, адмирал? Треварм поскреб подбородок и вздохнул.

– В словах нашего друга есть много разумного, – ответил он. – Искривитель времени вводит в уравнение неизвестный фактор.

– Итак, вы оба советуете повременить?

– Да, ваше величество.

– Неужели вы оба забыли о миссии Святой Церкви? – произнес архикардинал Ремуар с хорошо разыгранным возмущением. – Ваше величество, мы творим волю Божью! Армада должна выполнить свою работу, и язычники должны быть обращены силою Его.

– Даже с риском внести хаос в структуру времени? – попытался протестовать Мейр.

Но Ремуар уже отвернулся от него и говорил, обращаясь только к Филиппу Иксиану:

– Что же еще делать нам? Разве не пытались мы обратить Гегемонию мирным убеждением? Наши миссионеры и послы уходили в будущее, не только в Гегемонию, но и дальше, за ее пределы, и всегда безрезультатно. Их отвергали с презрением и изгоняли обратно в прошлое. Некоторые даже приняли мученическую кончину. Гордыня и жестокость людей будущего противна Богу; и только сила осталась нам, дабы сокрушить их. Бог пребудет с нашей армадой; Он будет на нашей стороне. Мы победим.

– Мы победим, – эхом отозвался Филипп Иксиан. Он поднялся с кресла и вытянул к Мейру трясущуюся правую руку. – Видите, как дрожит моя рука? – спросил он глухо. – Так вот слушайте. Сегодня мне было видение во сне. Господь поведал мне, что если Гегемония падет, то мой недуг излечится.

– Воистину это будет чудо, сир.

– Постройка армады будет продолжена. Мы победим. Открытым остался один вопрос – когда? И это вопрос для Военного Совета, а не для дилетантов. – Наместник раздраженно взмахнул рукой.

– Я понимаю, ваше величество, – отозвался Мейр, чувствуя, что разбит наголову.

– Да. Послание Бога ясно. Мы победим. Но ваши предостережения тоже небезосновательны, архивариус. Мы люди и способны заблуждаться. Даже я всего лишь Наместник Императора, а не сам Император. Пойдемте же спросим совета у высшего разума.