Троица разошлась. Они сели, скрестив ноги, и принялись отрезать кинжалами куски прожаренной зайчатины, посыпать солью и, отрывая зубами кусочки поменьше, пережевывать их. Рядом с каждым из молодых господ стояла фляга с вином. Хотя ели мясо и выпивали все вместе, атмосфера была неестественная.

– Братец Цуй, ты у нас вроде любитель порассуждать? Ну-ка расскажи, а мы послушаем – кто очернит себя дурной славой, а кто станет героем, чье имя увековечат в анналах истории? – Юйвэнь Сюн с поразительной скоростью сгрыз заячью лапку, отер рот от жира рукавом и с интересом обратился к Цуй Вэньтину.

– Так ты разве не определился уже? Вот и очерняй себя дурной славой. – Застольные манеры Цуй Вэньтина отличались утонченностью: он разрезал мясо кинжалом на маленькие кусочки и медленно ел их, тщательно пережевывая.

– Я имею в виду, среди четырех великих кланов нашего времени: род Юйвэнь, правящий срединными равнинами, род Цуй, правящий в Хэнани, семья Мужун из северной пустыни или та семья, что правит в Лунси, – кто с кем скрестит мечи? – Юйвэнь Сюн разгладил рукой усы и бороду и бросил на собеседника дерзкий взгляд.

– А что думает братец Кай? – Цуй Вэньтин обернулся к усердно поглощавшему мясо Юйвэнь Каю.

– Я всего лишь ремесленник, куда мне рассуждать о судьбе страны? – Тот поднял рукав платья, чтобы стереть каплю жира с уголка губ, и отрицательно помахал рукой, не желая отвечать.

– Братец Кай, ты больше всех нас учишься, что мешает тебе высказаться? – спросил старший брат в приказном тоне, и Юйвэнь Кай уже не мог отмалчиваться, ведь Юйвэнь Сюну было важно сохранить лицо.

– Род Юйвэнь строго блюдет нравственность, ныне правящий государь, да проживет он тысячу осеней, талантлив и решителен. Исходя из этого, страна все-таки будет в руках рода Юйвэнь! – дал ответ Юйвэнь Кай, подчинившись.

Юйвэнь Сюн повернул голову и взглянул на Цуй Вэньтина: ему не терпелось услышать его точку зрения, ведь он доверял суждениям Вэньтина.

– Речи братца Кая разумны: род Юйвэнь процветает и обладает огромным влиянием, его позиции сложно пошатнуть. Однако предположим, что сановник Цао Гуй и князь Мужун захватят страну и сменят род Юйвэнь, один из них будет издавать указы и составлять законы, а другой – проявлять доблесть в военных походах. Если эти двое объединят усилия, как долго в наших землях еще будет царить мир?

Когда Вэньтин договорил, все трое молча выпили.

Юйвэнь Кай даже думать боялся: если вдруг старший брат Сюн будет вовлечен в мятеж, что станет с их ветвью рода Юйвэнь? Что с ним самим будет?

Поднялся ветер. Знамя хэнаньского рода Цуй – змея, обвившая шею льва (его смысл – «мудрость и величие»), и знамя рода Юйвэнь – грозный черный медведь, твердо стоящий на лапах с высоко поднятой головой («сила и гордость»), затрепетали под его свирепыми порывами.

– Ох, ветер переменился! – в один голос сказали все трое.

Весенний дождь очистил мир[22].

После дождя небо над Дундучэном посветлело и стало казаться еще необъятней. В резиденции рода Мужун гремела музыка. Пара молодых ласточек[23] пролетела через ворота, затем над каменным экраном из известняка с резьбой в виде цветов и зверей, пронеслась через дворик с беседкой и декоративной горкой, свернула в центральный зал и приземлилась на цветущую яблоню, росшую напротив галереи главного здания. Птички принялись внимательно рассматривать распустившиеся на каждой веточке белые, как мука, цветки, а затем, присоединившись к всеобщему веселью, радостно запели.

Двухэтажные покои принадлежали второй дочери сановника Мужун по имени Мужун Цзялань