Лин Босян на миг оцепенел. Ощутив прилив сил, Цзялянь воспользовалась этим, вырвалась и одним махом вскочила на лошадь. Ночной Свет, исполняя свой долг, взвилась на дыбы и стремительно понеслась прочь. Красная шелковая лента вырвалась из рук Лин Босяна следом за ней и, повиснув на секунду в воздухе, опустилась на землю.

Ветер свистел в ушах Цзялянь. Она что есть сил прижималась к лошади, несясь по дороге, ведущей в столицу.

«Любви и чувств я тебе не обещал, но я всегда мечтал стать твоим рабом!» – в ее ушах стояли слова наставницы. О своем инструменте она и думать забыла.

В небе нет равных драконам, а на земле нет равных лошадям. Ночной Свет перелетела через стремительное, бурлящее течение глубокой, точно море, реки Сюаньхэ, перенеслась через обрывистый горный хребет Сюаньфэн, сплошь покрытый колючим кустарником. Стремительно мчась в ночной тьме, лошадь излучала серебристое сияние, освещая все вокруг, и казалось, что через долину летит белая шелковая лента.

«Я надеюсь, что, столкнувшись с предательством, ты наконец осознал важность преданности».

Мужун Цзялань достала из основания белого нефритового лежащего Будды вышитую черными шелковыми нитями парчовую головную повязку и внимательно вчиталась. Статуэтку передала Цзялань служанка Амань – это все, что осталось от матушки.

– Тетушка Амань, неужели матушка ушла вот так, такой озлобленной? – Цзялань была безутешна и не могла найти слов. Ее мир только что рухнул.

Еще не прошло и месяца с момента, как она стала женой На Лояня, а на родную семью одно за другим обрушились бедствия. Батюшка оказался втянут в неудачный переворот Цао Гуя, а потому был вынужден выпить отравленное вино. Когда это случилось, матушка подожгла поместье Мужун и дотла сгорела вместе с ним. Младшая сестра Цзялянь бежала в горы Куньлунь, и с тех пор от нее не было никаких вестей. Старшая матушка госпожа Го с сыновьями была сослана на западную границу в Шу.

– Такова уж, видно, судьба ее! Когда сановнику послали отравленное вино, госпожа не пожелала бежать, не захотела она и жить без него. Может, такой конец для нее и впрямь наилучший, как бы то ни было, теперь она и сановник вместе, – Амань горестно плакала, опустившись на колени. – Госпожа наказала тебе сохранить этого лежащего Будду и позаботиться о третьей барышне. Когда ей придет срок выходить замуж, пускай эта статуя станет ее приданым.

Глаза Амань опухли от слез. Госпожа Цуй велела ей продолжать жить и вместо нее оберегать Цзялань и Цзялянь.

– Не похоже, что этот лежащий Будда принадлежал матушке, откуда он взялся? – Цзялань провела рукой по гладкой поверхности статуэтки. Сомнения не отпускали ее. Что матушка задумала, оставив ей этого Будду?

– Ах, я и не знаю, хорошо это или нет, но эта статуэтка Будды – подарок на сватовство к третьей барышне от Юйвэнь Сюна, старшего сына рода Юйвэнь. В тот же вечер, когда этот подарок прислали, сановник Цао пришел с визитом, а затем с господином Мужуном случилось несчастье, – Амань выложила все от начала до конца.

– Нет худа без добра, не будем преувеличивать и переживать по пустякам. – Цзялань чувствовала, что матушка не просто так оставила ей эту статуэтку Будды. Однажды та еще сослужит ей службу.

Цзялань, которой было всего четырнадцать, проплакала всю ночь, не в силах уснуть. Следующим утром она сразу села за туалетный столик. О еде она от горя даже думать не могла.

– Вторая барышня, Изумрудный Дракон, похоже, сошел с ума, целый день кричит. Сходите, взгляните, – попросила Чжаоюнь, встав на колени перед Цзялань.