Полгода назад Лин Босян пригласила Мужун Синя, Цуй Минчжу и Мужун Цзялянь погостить здесь пару дней. Тогда она получила от Мужун Синя большую сумму денег на строительство копии Цилигэ. Тот мешок с золотыми слитками был ей необходим, словно пища.

Ночь в Сюаньпу была черная как смоль, если бы не капли лунного света, просачивающиеся сквозь решето облаков и веток, вся долина бы погрузилась в таинственный и безлюдный мрак. Цзялянь спала в башне Фэнцюхуан. По сравнению с роскошным теремом Цилигэ, где жила Лин Босян, обстановка здесь была весьма скромной, только самая необходимая мебель: стол со стулом да кровать. Цзялянь вежливо отказалась от ужина, сославшись на вызванное тряской в седле головокружение и пропавший из-за этого аппетит. Устроившись на кровати, она безмятежно заснула и проспала так много часов, а пробудившись, обнаружила, что ночь уже спустилась на землю. Поднявшись с постели, Цзялянь провела рукой по струнам пипа, лежавшей у изголовья, сыграла пару нот. Девочка захотела сыграть какую-нибудь неторопливую мелодию, чтобы не сбивать режим занятий, но тут перед глазами мелькнуло печальное лицо матери, и настроение играть на инструменте испарилось.

Матушка сказала, что ей необходимо бежать из столицы, чтобы миновать горькой участи, постигшей старшую сестру. Войдя во дворец, та не только не стала императрицей, но и лишилась жизни. Цзялянь извлекла урок и вовсе не собиралась отправляться на верную гибель во дворец. Да и вообще матушка говорила, что все императоры – старики с седыми бородами.

Но сколько же ей придется провести времени в этом безлюдном месте? В ночной тиши Цзялянь вспомнила праздничную и оживленную столицу. На пиру в честь юбилея отца она впервые выступила с игрой на пипа и заслужила всеобщее восхищение. После долгих лет упорных занятий на инструменте она наконец ощутила сладкий вкус успеха. Но как недолговечен он был!

В толпе она разглядела молодого господина с золотыми серьгами в ушах и пылким взором, сидевшего за одним столом с еще двумя благородными юношами. Его аплодисменты были самыми долгими, его глаза – самыми блестящими, а фигура – самой ладной. Матушка сказала, что это Юйвэнь Сюн, сын знаменитого полководца и наследник рода Юйвэнь.

– Юйвэнь Сюн, – шепотом произнеся это имя, Цзялянь почувствовала, что ее уши вспыхнули и покраснели.

– Матушка желает тебе благополучной жизни. Выйдешь замуж за юношу из семьи Юйвэнь – хорошо, выйдешь за наследника рода Цуй из Хэнани – тоже годится. Все это благородные семьи, с ними ты сможешь всю жизнь провести в достатке и чести, ни в чем не нуждаться. Ну и к чему терзаться желанием стать какой-то там императрицей? Трон дарует беспредельную власть, откуда у тебя, слабой женщины, любящей музицировать, найдутся силы, чтобы с ней справиться?

Наставления матери привели Цзялянь в восторг, но затем она вспомнила об отце.

– Матушка, но если я уеду, что же будет с батюшкой? Кого он отправит во дворец к императору?

Мужун Синь считал, что одной из его дочерей на роду написано стать женой императора.

– Твой отец умен, он что-нибудь придумает, – успокаивая ее, матушка как-то странно улыбнулась.

– Батюшка, почему старшая сестрица не стала императрицей? – как-то с любопытством спросила Цзялянь у отца.

– На пути к пику могущества каждый мужчина – охотник, а каждая женщина – западня. Твоя старшая сестра вела себя как обычная женщина, а потому и заплатила жизнью за свою ошибку, – холодно ответил отец, прищурив красивые узкие глаза.

За окном медленно показался месяц. Цзялянь услыхала тихое ржание Ночного Света, толкнула дверь и вышла на улицу – лошадь стояла у порога и словно ждала ее.