– Но в больнице никто после этого не прижимал к моему виску пистолет, доктор.

Хлоя замерла, услышав эти слова.

– Она… что?

– Пока я не усну. Я никогда не знал, проснусь на следующее утро, или нет. И она часто повторяла, что однажды придёт, чтобы всё закончить. Похоже, чтобы убить меня, – глубокий вздох. – Поэтому, когда я увидел её днём… то подумал, что она всё знает. Подумал, что она убьёт и вас тоже… – Лукас с трудом, будто вслепую, нащупал руку девушки, которую она так и не убрала, и осторожно сжал её. Потом выдохнул, опуская веки полностью и медленно проваливаясь в сон. Он уснул, чуть сжимая её руку – и Харрис медлила убирать её, боясь разбудить его. Этот кошмарный образ, что преследовал его, наверняка ждал своей минуты – если бы Хлоя нарушила тихий, мирный сон, он взял бы своё. Возможно, Эосфор не уснул бы до утра, несмотря на жуткую усталость – этого допустить было нельзя.

Она сама закрыла глаза, стараясь успокоиться и проанализировать произошедшее за сегодняшний день. Отчасти Лукас был прав – Харрис поступила довольно импульсивно, совершив прыжок в неизвестность. Но она всегда старалась делать то, что считала правильным. И сейчас разум подсказывал, что правильнее всего – находиться здесь. Защищать его от этих страшных уколов и дула пистолета – чёрт его знает, настоящего или нет. Прикрывать от семьи. Помогать восстановить – собственно, то, о чём они оба сегодня пели без слов, – душу и сердце.

Увлечённая размышлениями, девушка даже не поняла, как сама провалилась в сон, согревшись в мягком кресле возле самой кровати Эосфора.

Её разбудили первые солнечные лучи, падающие прямо на лицо. Хлоя лениво приоткрыла глаза, соображая – ей не пришлось вспоминать события прошлого дня, они и без того были свежи в её памяти. Военная привычка.

Девушка сообразила, что забыла вечером задёрнуть окно. Неудивительно, в комнате уже было темно, когда они с Лукасом пришли, и она была встревожена его состоянием – потому даже не обратила внимания на это.

Она собралась встать и задёрнуть шторы, может быть, уйти досыпать к себе в комнату, но прежде, чем сделала это – скользнула взглядом по своему подопечному и замерла. Эосфор лежал неподвижно, и легко выпустил её руку, которую до сих пор накрывал ладонью. Но он не спал.

Лукас смотрел в потолок, широко открыв глаза. Лицо его не выражало практически никаких эмоций. Харрис испуганно выдохнула, её будто окатили ледяной водой. На секунду ей показалось, что он мёртв – настолько пустыми были его глаза. Но потом Эосфор, видимо, услышав её вздох, перевёл на неё взгляд. Моргнул. По крайней мере, живой – но почему он такой? Что с ним?

– Самаэль? – чуть срывающимся спросонья голосом позвала Хлоя. – Самаэль… Что с тобой? – она прикоснулась к его руке, всё ещё холодной, начала её растирать, пытаясь тем самым скорее не согреть его, а просто растормошить. – Самаэль!

У него на глазах выступили слёзы. Хлоя остановилась, просто крепко сжала его руку. Хоть какая-то реакция, уже хорошо.

– Доктор, – разомкнув губы, тихо позвал Лукас. Девушка придвинулась ближе, чтобы расслышать его речь. Он помолчал ещё секунду, а потом сказал – даже тише, чем до этого: – я… я не чувствую ног.

– Что?.. – Харрис увидела, как он медленно опустил веки, пытаясь сморгнуть слёзы, но у него не получилось – горячие капли скатились по вискам с обеих сторон. Эосфор открыл глаза и посмотрел прямо на девушку.

– Сок, – он сглотнул. – Сок был горьким.

Хлое показалось, что и её тело тоже сковало льдом – только это был не холод, а ужас, лишивший её возможности заговорить.