– Предоставленные вами наблюдения и материалы просто великолепны! Не зря я поставил вам «отлично» в свое время, – похвально говорил Павел Антонович, снимая наушники. – Вот, почитайте мои предварительные выводы. Без общения с пациентом, заочно, – уточнил он, – достаточно проблематично ставить диагноз, но я рискну! – Гритман протянул Амальгаме свой блокнот, следующего содержания:

«Пациент: №6

Имя: Михаил

Альтер его: Дипалом

Симптомы: Слуховые галлюцинации, беспорядочная двигательная активность, двигательно-волевые нарушения, приступы неконтролируемого смеха, изменение личности и поведения.

Диагноз: шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, паранойя, раздвоение личности, легкая форма, прогрессирует».

В ВУЗовской столовой практически не было людей – учащиеся разошлись по домам, а преподаватели, в своем большинстве, тоже завершили все дела на сегодня. Но доброжелательная и чрезмерно упитанная повариха зрелого возраста все-таки подала два стакана киселя и несколько сочников с творогом для этой интересной пары.

– Паш, вы шо тут за симпозиумы устраиваете? – с неким недовольством спросила она.

– Клава, мы недолго! – раздражительным тоном проговорил профессор и Клава, убрав со лба засаленную прядь окрашенных хной волос, поспешила вернуться к уборке.

– Тоже мне, ученые лбы. Выучили вас на свою голову! Придут, намусорят, а мне убирай, – возмущалась себе под нос повариха и по совместительству уборщица, но на нее уже никто не обращал внимания.

Амальгама сидела напротив профессора. Она была одета в легкое синее платье, под стать которому на ней были голубые туфли. В сочетании с ее немного рыжими, слегка кудрявыми волосами, туфли и платье смотрелись вдвойне эффектно. Даже профессор обратил внимание и негромко «фыкнул» когда девушка заходила в столовую. Он никогда не отличался особым интересом к женщинам.

– Меня исключительно увлекли вот это письмо и записанные вами разговоры, – профессор постучал о стол небольшой пачкой листов, как бы ровняя их, – при каких обстоятельствах все это попало к вам?

– Телефонные разговоры я стала записывать примерно полгода назад, когда почувствовала, что он ведет себя странно. У него стали комкаться мысли – он, то говорил спокойно, то кричал. Я даже заметила, что у него менялся голос и глаза, – девушка непроизвольно вжала голову в плечи и осеклась, украдкой смотря по сторонам, как будто боялась, что он ее сейчас слышит, – его глаза как-то странно смотрели на меня, – убедившись, что кроме их двоих и Клавы здесь больше никого нет, она продолжила. – Мы с ним виделись в Д. около шести месяцев назад…

– Тепло сегодня, – констатировал Михаил, держа сигарету в зубах и хлопая себя по карманам, – Маль, есть зажигалка? Что-то, свою никак не найду.

Амальгама достала из сумочки потертый «Крикет», большим пальцем прокрутила барабан зажигалки, кремень дал искру и шипящий газ вспыхнул коротеньким огоньком.

В такие теплые летние ночи особенно хочется сидеть в парке и смотреть на звезды, чем и занимались Михаил и Амальгама, находясь уже в достаточно сильном алкогольном опьянении. Михаил, на этот момент жил еще в Д., но все чаще оставался ночевать в квартире своей мамы в городе. И сегодня, спустя две недели проживания в К., он приехал к друзьям в Д., которые уже устав и изрядно опьянев, разошлись по домам, и только Маля не торопилась покинуть своего старого друга.

– Да, хорошая компания собралась сегодня, – улыбаясь, сказал Михаил, – если бы не эти уроды еще! – он жирно затянулся и выпил коньяку из пластмассового стаканчика.

– Я понимаю, что вы, самцы, должны охранять свою территорию, но драться из-за того, что кто-то не так посмотрел или не дал прикурить, по мне, так вообще глупо! – переживала Амальгама.