– Виталий Дмитриевич, что вы делаете?! Ах, ах, ах!

Директор ничего не отвечал на вскрики секретарши, а продолжал, усиленно работая тазом, загонять фаллос в ее лоно. Виталий был очень возбужден видом юного тела девушки и тем, что наконец проник в него. Ощущая нарастающую сладостную истому, он вытащил пенис и оросил спермой девичью попку.

– Виталий Дмитриевич, но что у вас было с Байсаковой? – спросила пришедшая в себя Светочка.

– Ничего, я ее двоюродный брат, – придумал, наконец, что соврать, Сидоренко. – Ольге в больнице поставили онкологический диагноз, и я ее упросил посмотреть на места, где у нее обнаружили опухоли.

– Они есть?

– Да.

– Бедненькая, мне ее так жалко, – проговорила глупенькая секретарша.

– Кто у тебя был до меня? – строго спросил директор.

– Так, один парень. У нас с ним только один раз было.

– Тебе не понравилось?

– Я ничего не поняла, а он испугался крови, и мы больше не встречались.

«Сорвал целку и сдрыснул, – подумал Сидоренко, который сам так по молодости делал. – Ничего, я займусь твоим воспитанием, а суку Байсакову сам уволю. Надоела курва дальше некуда».

Франк Адамович приехал домой после совещания по приватизации, потихоньку прошел на кухню и, налив себе стопку коньяка, выпил в одиночку. Жил он теперь в новом большом двухэтажном доме на даче. До работы добираться было далеко, но зато Фаина теперь не мучилась от приступов аллергии во время выбросов на «Химсинтезе».

– Ты что так поздно, папа? – спросила зашедшая дочка.

– Мне кажется, начинается самая интересная афера в нашей истории, – ответил Цукер. – Тебе, как историку, Фаина, будет интересно это знать и даже чуть-чуть участвовать.

– Пап, я кажется начинаю разочаровываться в истории, – проговорила дочь, которая училась на втором курсе исторического факультета местного университета.

– Что так?

– Люди еще год назад интересовались историей, спорили, кто прав: белые или красные. Обсуждали Ленина и Сталина, сейчас накал спал. Я думала, что отучусь и буду писать статьи для толстых журналов на эту тему.

– Сейчас, Фая, история начала кусать людей за пятки. Доходы у них упали и от обсуждения давно минувших дней все окунулись в сегодняшнюю реальность.

– Я хочу поменять паспорт и взять твою фамилию.

– Зачем спешить? Выйдешь замуж, вот тогда и поменяешь.

– А если я захочу уехать в Израиль?

– Фамилия – это последнее, на что смотрят при обретении земли обетованной. У меня был знакомый Иван Иванович Иванов, которому еще в семидесятые годы это не помешало туда отправиться. При иммиграции в Израиль более важна фамилия матери.

– Знаю я все.

– Не переживай, дочка, если я увижу, что здесь в России слишком худо, я сам займусь этим вопросом. Тем более сейчас, когда границы открываются, можно выводить капитал. Будешь сидеть где-нибудь Иерусалиме и раскапывать черепки.

– Это археологи черепки раскапывают, папа!

– Тогда не раскапывай. Учи языки, там это больше всего пригодится. Будешь писать статьи в толстые журналы, которые издаются на английском. Ты и так его неплохо знаешь, но я найму тебе самых лучших репетиторов. Сама понимаешь, израильский паспорт может быть только началом.

– А по ивриту репетитор будет?

– Если такой в нашем городе найдется, то будет. Виктор домой еще не приходил?

– Нет, носится опять не пойми где.

Витек Клестов в это время зависал на городской трехкомнатной квартире. Когда год назад родители переехали загород, квартира осталась ему. Вместо того, чтобы просто в ней жить, предприимчивый молодой человек решил развить бизнес по продаже молодых девичьих тел. Была сделана перепланировка и ремонт квартиры. Просторный зал был рассечен перегородкой, и квартира стала четырехкомнатной. Старый паркет отциклеван и покрыт лаком, на потолках появилась гипсовая лепнина, стены были оклеены красными и бордовыми обоями. Потом завезли четыре двухспальные кровати. Через полгода бордель был готов. Персонал должна была подобрать Анастасия, у которой остались связи в швейном ПТУ среди молодых девчонок.