Начинается… Этот уничижительный тон, руки в бока, взгляд, готовый прострелить меня насквозь тысячами пуль из огнестрела.

– Мне нужно извиниться за то, что я приношу домой деньги?

– Нет, Доминик! – Карла повышает голос. – Тебе нужно извиниться за отсутствие внимания к своей дочери!

– Я часто с ней общаюсь. Где пропадаешь ты по вечерам – большой вопрос.

– Ты упрекаешь меня? После всего, через что мы прошли с той сумасшедшей девчонкой?

Молча проглатываю ее крик. Надеюсь, Ханна не слышит его, не замечает, как наша семья рушится на глазах. Как мама уходит неизвестно куда, а папа пытается спрятаться за рабочими вопросами, чтобы не думать о своей студентке, похожей на…

Моя принцесса спускается через пару секунд и идёт с мамой к машине. Она ни разу на меня не взглянула. И правильно сделала. Иначе увидела бы своего папочку разъяренного, как быка. Разъяренного и подавленного после разговора с женой.

Когда я в последний раз злился на Карлу? Сложный вопрос. Давно. Год назад, когда уехал в Вегас с Кеннетом и нашей компанией. В тот день она тоже напомнила о прошлом. Напомнила о моей студентке, которой я преподавал десять лет назад. И о последствиях, гложущих до сих пор.

Вибрация телефона заставляет вернуться на грешную землю и удивиться. Потому что звонит Микелла.

– Профессор, кажется у меня проблемы! – тараторит жалобно моя студентка.

– Что случилось? – подскакиваю с дивана, чувствуя, как сердце учащенно бьется в груди.

– Мне нужна ваша помощь! Срочно!

Как я могла так облажаться?

Зачем позвонила ему перед тем, как проверить информацию еще в одном источнике? Дура! Перспектива выступить перед важными людьми настолько замылила мне глаза, что я стала в последнее время слишком невнимательной, рассеянной, но старалась не показывать окружающим мое состояние.

Или всему виной иная причина со смуглой кожей и бархатным голосом?

Дура!

Хожу из стороны в сторону по коридору, жду профессора возле его кабинета в главном корпусе, как он и просил. Чувствую, как подрагивают коленки, а сердце колотится как бешеное. Он неспроста дал свой номер, и я грела надежду в душе, что обязательно позвоню при необходимости. Без злоупотребления положением. Но сейчас у меня складывается ощущение, что я воспользовалась ситуацией.

Что сделано, то сделано. Я так переживала из-за нестыковки в источниках, что переволновалась, а профессор сам вызвался подъехать к кампусу. Он сказал, что живет недалеко, ехать всего пятнадцать минут. Как я взгляну в его глаза и скажу, что уже решила вопрос? Я пыталась позвонить ему сразу же, как нашла ответ, но он не брал трубку. И сейчас не берет. Я испортила ему выходной.

Черт, Микелла, почему ты глупишь? Ты же умная девочка. Ага, как же! Если бы у тебя в голове имелись мозги, ты бы не звонила профессору Миллеру раньше времени. Ты же хотела избегать его, не смотреть в глаза, не любоваться его предплечьями, обнаженными рукавами накрахмаленной рубашки.

Черт!

Целую неделю мы вели себя как преподаватель и студентка. Я думала, если наши отношения наладятся, если профессор не будет относиться ко мне предвзято, то все вернется на круги своя. Но это не так.

Я думала о нем слишком много. Слишком часто. Слишком красочно. В голове отложился его светлый взгляд, отличающий чистым золотом. Маленькие лучики, стремящиеся к окружности зрачка. Его полные коричнево-розовые губы. Его улыбку. Стоило мне только закрыть глаза, я представляла его лицо. Смуглое, скульптурное. Представляла его закатанные рукава, обнажающие крепкие предплечья. Он красив. Чертовски красив.

Я снова думаю о нем…

Дурацкие мысли лезут в голову именно в тот момент, когда мы должны встретиться. Когда он идет по длинному коридору. Замечает меня. Сердцебиение ускоряется. Сейчас он не столь официальный. На нем нет костюма, только пуловер синего цвета и синие джинсы, но рукава привычно закатаны до локтей. И я по привычке смотрю на них. Недолго.