По мнению социалиста-революционера С.С. Кондурушкина, период между I и II Думами сильно изменил обстановку: «Теперь всюду разговоры на общие политические темы. Явный признак, что страна начала жить общею жизнью. Всюду политика и политика. Проснувшаяся, но еще слепая политическая мысль русского народа беспомощно ползает, стараясь ухватиться за что-нибудь определенное, устойчивое и радостно крикнуть: «Стойте, вот дорога, вот опора!» Разговоры и обобщения близоруки и наивны. Каждый обыватель до сих пор жил интересами своего маленького мирка: земский начальник, полицеймейстер, губернатор, ближайшее начальство – вот те столпы, которые заслоняли собой весь свет. А теперь вдруг горизонты расширились, открылась какая-то политическая даль, и прежние мерки жизни стали непригодными»123.

В результате II Государственная дума оказалась «левее» первой. Из 518 депутатов Думы 223 принадлежали к левым партиям и группам (66 социал-демократов, 37 эсеров, 16 народных социалистов и 104 трудовика), 99 мест имели кадеты, 44 – октябристы, 10 – крайне правые, кроме того, было несколько партий «разных союзов»: польское коло – 47, мусульман – 31, казаков – 17124. Первое заседание Думы состоялось 20 февраля 1907 г. Председателем ее был избран земский деятель, кадет Ф.А. Головин. Однако, несмотря на то, что II Дума была более «левой», чем первая, действовала она осторожнее. Так, по сравнению с I Думой кадеты несколько урезали свои программные требования и прекратили «злоупотреблять» запросами в адрес исполнительной власти, хотя они и не решились на прямое сотрудничество с П.А. Столыпиным. Октябристы же, наоборот, с первых дней работы II Думы вступили в сговор с премьер-министром.

П.А. Столыпин впервые выступил во II Государственной думе 6 марта 1907 г. с правительственной декларацией, в которой особое внимание было уделено принятию законов о «об устройстве быта крестьян». При этом председатель правительства ссылался на просьбы самих крестьян, которые поставили перед государством задачу улучшить их положение и не допустить «совершенного расстройства самой многочисленной части населения России». Вместе с тем П.А. Столыпин указал на то, что крестьянам не следует рассчитывать на помещичью землю, не допуская «даже попыток крестьянских насилий и беспорядков», а необходимо следовать лишь тем курсом, который был указан им правительством: предоставление крестьянам государственных, удельных и кабинетских земель; приобретение частных земель через Крестьянский банк, а также выход крестьян из общины путем перехода к подворному или хуторскому владению. В конце своей речи П.А. Столыпин сказал о том, что главной задачей правительства является установление порядка и спокойствия в России125.

После выступления П.А. Столыпин сходил с трибуны под бурные аплодисменты правых и при гробовом молчании центра и левых. Первым после премьер-министра выступил председатель социал-демократической фракции (меньшевик) и член аграрной комиссии И.Г. Церетели, который назвал правительство П.А. Столыпина «правительством разгона Думы, правительством военно-полевых судов». И.Г. Церетели сказал, что «в лице правительства… заговорила старая, крепостническая Россия» и что даже слепым стала понятна неразрывная связь «самодержавного правительства с кучкой помещиков-крепостников, живущих за счет миллионов обездоленных крестьян». Выступление И.Г. Церетели прерывалось бурными аплодисментами. Затем последовали другие выступления в том же духе. Также социал-демократ (меньшевик) И.П. Озоль в конце своего выступления произнес: «Карфаген должен быть разрушен». Фактически это означало, что II Дума объявила войну правительству П.А. Столыпина. Правда, теперь никто не кричал: «Вон, в отставку!», но сам тон речей говорил о том, что II Государственная дума пошла по стопам своей предшественницы. Сменилась только тактика: штурм власти не удался, и поэтому решено было перейти к ее осаде. П.А. Столыпин решил ответить на эти выпады и вторично поднялся на думскую трибуну. «Тут, – сказал он, – нет ни судей, ни обвиняемых… эти скамьи – не скамьи подсудимых, – это место правительства… Эти слова рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам: "Руки вверх". На эти слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: "Не запугаете". Выступление П.А. Столыпина произвело большое впечатление на Думу, так как смелые слова подкреплялись и решительным голосом, и осанкой, и самим видом говорившего. Правые были в неописуемом восторге, октябристы долго «ходили именинниками», а левые были удручены и не знали, как ответить. В российском обществе стало укореняться мнение, что и II Дума недолговечна, еженедельно возникали слухи о ее роспуске