Алина засмотрелась на этот вечный круговорот жизни и с удивлением обнаружила, что у птиц все происходит почти так же, как и у людей. Тот же вечный обман любви и призрачная надежда заполучить нечто в вечное пользование в обмен на ее чары.

Баба Таня позвала Алину к столу, предложив на завтрак творог со сметаной и горячий чай с золотистым медом. С жалостью поглядывая на исцарапанное лицо девушки, она не переставала разговаривать, отвечая догадками на свои же вопросы. Алина молча ела, изредка кивая головой гостеприимной хозяйке.

Наконец баба Таня выговорилась и села напротив, подперев рукой голову:

– Господи, я как подумаю, что и моя девка где-то вот так же мается в городе по чужим углам, так сердце кровью обливается. Что вас тянет к моральным уродам, что вы в них найти особенное хотите? Любовь, скажешь? Да какая любовь, если вот так душу и тело она уродует! Детей своих надо любить да родителей, а все остальное – сладкий обман, пустой пшик.

Горестно покачав головой, баба Таня с болью произнесла:

–Тьфу ты, прости меня, Господи, насмотрелась я на эту любовь, которая мою дочку чуть до петли не довела! Выбрось из головы дурь эту и ходи с гордо поднятой головой, да себя люби в первую очередь и не жди, что тебя кто-то полюбит больше, чем ты сама себя любишь.

В прохладной тишине дома Алина, наконец-то, расслабилась и пришла в норму, с облегчением почувствовав, как тяжелый и липкий страх исчезает и бесследно тает, отступая под напором жизненного опыта словоохотливой бабы Тани.

– Можно, я немного посплю? – прошептала Алина, поднимаясь из-за стола.

– Слава Богу, – всплеснула руками Баба Таня. Я, грешным делом подумала, что ты немая! Иди в горницу, я тебе на дочкиной кровати постелю.

Вдохнув аромат свежести, исходивший от постельного белья, Алина провалилась в благодатный сон без сновидений и проснулась только под вечер, когда жаркое солнце клонилось к закату.

Хозяйка к вечеру засобиралась на озеро за козой, предупредив Алину, чтобы она никому не открывала, а дождалась ее прихода. Заметив удивленный взгляд гостьи, она с досадой добавила, укоризненно покачав головой:

– На твоем месте я бы поостереглась, пусть остынет тот, кто сотворил с тобой такое. Мне, кажется, что еще не время возвращаться к извергу.

Глаза Алины налились непрошеными слезами, и она поспешно отвернулась, пытаясь их скрыть от сердобольной хозяйки.

– Дождись меня, я что-то такое придумала, тебе понравится!

– Хорошо, я никуда не уйду, – выдавила Алина жалкую улыбку.

В отсутствии хозяйки Алина обошла дом, с удивлением отметив присутствие неплохих картин и множество старинных раритетов в кожаных переплетах. Их названия говорили о широте интересов владельца книг, который собрал их в шкафу деревенского дома.

Блеянье своенравной козы за окном возвестило округу о том, что она дома и хозяйке пора заняться ее особой. Подкравшись к бабе Тане, увлеченно переговаривавшейся с соседкой через забор, коза со всей дури приложилась к хозяйскому заду рогами, требуя внимания. Баба Таня в ответ хлестнула ее веревкой, пригрозив спустить с нее шкуру на барабан, если она немедленно не успокоится.

Алина впервые за день улыбнулась, залюбовавшись веселой сценкой. Напоив козу, хозяйка вошла в дом и окликнула гостью.

– Пойдем, я тебе дочкину одежду дам, подберешь себе что-нибудь. Она у меня такая же тонкая, звонкая и прозрачная, как и ты, глазу зацепиться не за что. На что городские мужики западают? Нашим деревенским в руки подавай справных да работящих, у тощих девок шансов пристроиться здесь замуж мало, – вздохнула она, открывая полированные дверцы шкафа в спальне дочери.