Было и еще одно обстоятельство, которое приводило меня в полное отчаяние. Кроме того что предстоял скорый отъезд, выяснилось, что у Риты есть парень – ее хороший, давний знакомый. Не жених, нет. Но когда-то их родители очень дружили, были связаны общими для них делами по работе. Потом они уехали в Прибалтику. Каждое лето родители Риты вместе с ней ездили к ним в гости в старинный прибалтийский город. И каждый год этот парень, которого она знала еще с детства, дарил ей на день рождения сделанные под старину, красивые серебряные украшения с янтарем. Родителям очень хотелось, чтобы их дети через какое-то время были вместе, соединили свои судьбы, тем самым еще больше скрепив дружеский союз двух семей.

Валерий (так звали знакомого Риты) был старше ее на четыре года. Он уже учился на предпоследнем курсе одного известного и престижного вуза. И учился отлично. Судя по всему, его ждала блестящая карьера. И то, что Рита сказала мне однажды, что я ей нравлюсь, не являлось гарантией незыблемости наших с ней отношений. Рядом с моей мечтой вырастала другая реальность – более значимая и жизненная, чем мои призрачные надежды. Кроме того, из отдельных слов Риты я понял, что Валерий не только умен, но и красив. И еще я узнал, что он увлекается (в те времена это было большой редкостью) каким-то видом восточных единоборств. Передо мной вырисовывался слишком значимый и привлекательный образ заочного соперника, и рядом с ним мой собственный выглядел бледно и тускло. Мое будущее было слишком неясно, я не обладал тем положением и теми достоинствами, которые были у Валерия. Смутная тревога наполняла под вечер мою душу, но тихий взгляд и улыбка Риты успокаивали меня…

Странный рассказ услышал однажды я от хозяйки дома, где снимал комнату, Елизаветы Алексеевны. Ей было тогда около семидесяти лет. Но следы былой красоты еще сохранились на ее лице. Она сказала мне, что часто слышала эту историю в далеком детстве от своего отца. Ее дед (его звали Николай), которого она никогда не видела, в молодости был отчаянным сорванцом и рисковым парнем. Все его устремления сводились к одной мечте – быстро разбогатеть и быть самому себе хозяином.

В окрестностях села, в низине, заросшей кустами ольхи, находилось заброшенное кладбище. Когда-то давно в синие мартовские сумерки две отбившиеся колонны замерзших и обессиленных людей, тех немногих, что остались от некогда непобедимой великой наполеоновской армии, вошли в вечернее обезлюдевшее село. Алел темным морозом хвойный лес, и казалось, что это идут не люди, а призраки из царства зимы. Несколько человек зашли в дом. И когда зажгли свечи, Николай из глубины сеней увидел молодую женщину необыкновенной красоты.

Как оказалось позже, ее звали Кристина Деграсси. Французская аристократка, она оставила свой дом, родных и близких ради молодого, блестяще одаренного героя первых наполеоновских войн. После его гибели в сражении под Красным и изматывающего отступления она сама тяжело заболела. Видимо, и жизнь потеряла для нее всякий смысл. При ней находился небольшой багаж. Что было в нем – никто не знал. Даже в те дни, полные уныния и отчаяния, его тщательно оберегали товарищи и сослуживцы ее возлюбленного. Они находились в доме несколько дней.

Зима была на исходе, но с вечера лютый холод опускался на черные дома. Кладбищенским светом мерцала на горизонте одинокая зелено-белая звезда, словно говоря о том, что не всем удастся пережить эту далекую длинную зиму. Многие из тех, кто пришел сюда и кто грезил о берегах милой Франции, нашли свой последний приют в глубокой низине, окруженной бескрайними зимними полями, недалеко от забытой русской деревни, каких немало в России. А саму Кристину Деграсси в беспамятстве, почти в безнадежном состоянии, одев в темное одеяние католической монахини, попытались спасти и вывезли под вечер из охваченного холодом и смертью села. Николаю врезалась в память картина: одетая в черное Кристина, ее застывающие, бледные, почти восковые черты лица на фоне багряно-желтого ночного неба, и особенно отчетливо – горящее драгоценным огнем ожерелье на черном платье…