Вскоре ландшафт сменился. Трасса потянулась через лесной заповедник – там, где раньше было пусто, теперь тысячами высились хрупкие саженцы лесных деревьев. Выстроенные в ряды, ухоженные, подкормленные удобрениями через километры питающих трубок, они готовились вырасти в настоящий густой лес и, как и сотни тысяч лесных ферм по всему миру, восполнить собой зияющие проплешины, оставшиеся от давно запрещенных лесоповалов. Ближе к Корку молодые леса сменились хозяйственными полями. Машина дернулась и подпрыгнула – поперек шоссе тянулся толстый дренажный шланг, который рабочие прокладывали в траншеи для искусственного полива. Дождей не было уже два месяца – тяжелые тучи плыли по небу, вселяя ложную надежду, но ни одна из них так и не решилась пролиться над островом.

Райан выстроил объездной маршрут, тянущийся по улицам Корка, а затем вдоль озера Махон. Он любил эти места – когда в Замке становилось невыносимо, он, много лет назад, сбегал наконец в город, большой и шумный, чтобы ненадолго забыться. Машина уже везла его берегом. Опершись лбом о стекло, Райан смотрел на воду Махона, обманчиво покорную и невинную: волны вылизывают многометровые искусственные насыпи, дроны курсируют по всему периметру опасных участков и отмечают уровень воды. Вдоль берега разбросаны башенки гидрологических станций, красные маячки, едва заметные при солнечном свете, мигают. Мир, кажущийся натуральным и естественным, на самом деле под завязку напичкан электроникой: над землей, на земле и в ее недрах что-то фиксируют датчики, дренажи и насосы поливают или осушают, по толстым горловинам шлангов плывет разбавленный питательный компост, переработанный из пищевых отходов жителей острова, и десятки других процессов происходят вокруг, незаметные глазу и привычные.

Наконец Райан был в аэропорту.

– Доброе утро, мистер О’Коннелл, – бортдиспетчер протянул Райану руку.

В командном пункте было тихо и прохладно. Райан зажмурился, глядя с высоты вышки на восходящее, четко очерченное оранжевое солнце. Затемненные стекла не пропускали лучи внутрь, от чего солнечный диск казался идеальным кругом, нарисованным на листе бумаги.

– Привет, Эш, рад видеть. Все готово к вылету?

– Бортовой компьютер настроен, на маршруте не должно быть никаких сюрпризов. Я поведу вас до самого Лондона. Через двадцать минут сядете в Хитроу.

Внизу на серой, расчерченной желтыми линиями взлетной полосе стронгбот, похожий на маленькую собачку без головы, вытягивал самолет Райана из ангара. Пятна света плясали на бело-красных вытянутых вдоль корпуса крыльях, солнечная батарея, протянувшаяся по всей спине фюзеляжа, отражала зеркальной поверхностью голубое небо.

В салоне, как обычно, пахло корицей и имбирем – любимые духи Мэри, ими было пропитано все вокруг: обивка кресел, мягкие ковры на полу, плед, которым она всегда укутывалась в полете. Ее пустое кресло смотрело на Райана с укоризной.

Самолет выруливал, готовясь к взлету. Райан снова посмотрел на диспетчерскую вышку, но в затемненных стеклах никого не было видно. Где-то внутри, вращаясь в кресле, Эш координировал беспилотник, проверял настройки и сканировал небо, очерченное таким же ровным, как восходящее солнце, радаром на мониторе.

О чем он будет говорить на интервью с Мишико? Нужно было сто раз обдумать свои слова, быть осторожным в высказываниях, следить за тем, чтобы ничто, вырванное из контекста, его интервьюер не смог представить в ложном свете. Люди хотели знать, что происходит в Замке. Многие успели напридумывать себе бог знает что, от привидений до физического воскрешения мертвых, – пора было наконец выступить перед миллиардом зрителей и положить конец домыслам.