Его приятели, как назло, в этот день были вызваны проходить медкомиссию, так как учились во втором потоке. Вся же толпа, наблюдающая за этой жестью, как будто бы отключила звук. Все молчали и будто не дышали. Настолько всё вокруг было напряженно и волнительно. Этот страх пронизывал каждого, отнимая контроль над чувствами и телом. К слову сказать, «образцовые» юноши должны были вскоре стать правозащитниками, но почему-то ни у одного не колыхнулось сердце, чтобы прикрыть Власа грудью. Скорее всего, у данного поколения было заколочено на гвоздь всякое мужество, родители просто не воспитывали его в своих детях. То же касалось Като и его приятелей. Чешуа был в смятении, но всем своим видом не хотел показывать свой страх. Он всегда волновался о своем “крутом” облике и старался смотреть на подобные стычки, как на пустяки. Каткема сам себя корил за такую черту, но перебороть ее не мог. В глубине его души лежал один маленький секрет, заключающейся в том, что он не мог до конца принять себя. Като всегда хотелось изобразить черты характера, которых ему не доставало.

Тем временем, трое обидчиков подустали пинать бесчувственное тело: и Ми-Фенг с окровавленным носом, и Келлепо, тоже получивший неплохих тумаков. Даже остановился целенький, но растрёпанный Ланс, который занял первое место в номинации «подлец года». Они огляделись вокруг и молча пошли в сторону раздевалки и душевой, а за ними вслед семь девиц. Зная их, Анна предположила, что те пошли залечивать раны своих подлых любимцев и воспевать их победу.

– Мда… они, видно, не лучше этих засранцев, – сказала она.

Только когда те удалились, несколько парней подбежали к безмолвно лежащему Власу и понесли его. Стоять он не мог. Тут же вспыхнули бурные, эмоциональные разговоры, возгласы и споры, толпа резко пробудилась из спящего состояния.

– Похоже, они уже давно с ним цапаются, поэтому атмосфера так быстро накалилась, – подметил Арти. – На самом деле, ребят, мне кажется, я понял, из-за чего они на него набросились.

– Продолжай, – сказал Като, которому Влас всегда казался довольно интересным юношей, который явно не собирается угождать толпе.

– На одной из после классных отработок к этой тройке подсоединили Власа, чтобы они быстрее смогли справиться с работой. Но этот валенок с такой неохотой таскал несчастные ящики, что сильно тормозило процесс, а те скорее хотели домой свалить. Но это еще только пол беды. Вроде бы потом Влас со своим вечно несчастным лицом сцепился с преподавателем в словесной перепалке. Поэтому всех их заставили таскать ящики еще три часа. Конечно, злоба может появиться после такого.

– Я думаю, пора идти переодеваться, пока всю толпу не призвали к разбирательствам, – с долей страха проговорил торопливо Зверь.

– Да, ты прав, – подтвердил Артед.

– Что ж ребят, тогда, во сколько собираемся в центре сегодня? – Спросил Като, будто ничего не произошло.

– Давайте в беседе лучше спишемся на этот счёт, – не торопясь, проговорила молчаливая, полусонная Фрола.

– Давайте, – повторили хором остальные.

Обнявшись, парочки разошлись по своим секторам. Като, как и должен был, стоял у склада, принимал поношенную амуницию. Благо, все сегодня сдали форму быстро и без фокусов.

В три часа Като полностью освободился и направился домой. Жил он со своими родителями в пятнадцати минутах ходьбы от академии. Их район был спальным, но находился совсем недалеко от центра, поэтому новая квартира влетела отцу Каткемы в копеечку. Всё-таки каждый хочет после тяжелого рабочего дня избавиться от дневной суеты и шума. Эта тяга преследовала и Каткему всю жизнь. Все его постоянно напрягало и нервировало. «Когда же будет мне покой?», – спрашивал он себя постоянно, мечтая о тихой, размеренной жизни. Като мечтал о собственном небольшом баре прямо у океана, найти себе там жену, завести детей, заниматься серфингом. Очень наивно для восемнадцатилетнего парня, но если всю жизнь видеть вокруг себя только каменные джунгли и слышать шум автомобилей, то, возможно, появится желание сбежать от всего этого. Като знал, что все его знакомые назовут такую жизнь скукой смертной, но что поделать. Видимо у молодого парня было эго уставшего от жизни старика.