Хорошенько помыв и разрезав бахчу, Лёка одну четверть нашинковала красивыми ломтиками, выковыряла косточки и, разложив всё это великолепие на огромном блюде, отправилась к телевизору. У неё, в конце концов, законный выходной.

На экране друг на друга самозабвенно кричали каике-то политологи и эксперты. Аж слюной брызгали из-за миллионов долларов, им не принадлежавших. Ну, это хотя бы не зомби – мертвяки так не орут.

Лёка уронила кусочек арбуза на футболку. Тьфу ты. Вот надо было вспомнить этих вчерашних чудищ. Которых, может, ещё и не было. Может, это всё ей привиделось от стресса.

Надо переключить. Очень красивые актёры невыразительно произносили свои тексты в каком-то отечественном сериале. Вот они – ну чисто эти, как их там. Стреконь руны, или что-то подобное. Зомби, в общем. Можно тексты записать на аудио и снимать манекены – отличный сериал получится.

Шёл ещё какой-то кровожадный детектив с сумасшедшими преступниками и невероятно умными сыщиками-многостаночниками. И следователи, и оперативники, и эксперты, и прокуроры – всё в одном лице. Кровища – ну прямо как арбузная мякоть. Тьфу ты.

В общем, свою часть арбуза Лёка доедала под хоккей, в котором ничего не понимала. Зато комментаторы забавно покрикивали.

Корок набралось на целый пакет. Чтобы не разводить вонь, Лёка сразу их собрала, накинула куртку и направилась было к мусорным контейнерам, но на выходе из подъезда её поймала тётя Тамара.

– Это у тебя арбузные корки там? – указала соседка на пакет. – Сбрось их вон туда, в компостную яму.

Лёка зашла за забор и вывалила корки в спрятанную между кустами яму, огороженную досками и прикрытую деревянной крышкой.

– Перегниют, – довольно сказала тётя Тамара, присыпая корки землёй.

Где-то что-то грохнуло, раздался звон стекла. Лёка от неожиданности чуть не подпрыгнула.

– Это на третьем этаже квартиру продали, – пробубнила тётя Тамара. – Противная парочка въедет. Ремонт, вишь, начали.

Тётя Тамара вышла на тротуар и, уперев руки в бока, смотрела, как на третьем этаже мужчина в серой спецовке выламывал деревянные рамы.

– Только скинь чего на мои розы, ноги тебе повыдёргиваю, – процедила тётя Тамара. И тут же раздался громкий треск, и вниз полетели доски вперемешку с камнями и осколками стекла. Кошки, гревшиеся на солнце, бросились врассыпную. Один маленький котёнок заметался, потом помчался в сторону Лёки, крутанулся и неожиданно оказался у неё на плече.

– Эй! Слезай! – Лёка вертелась на месте, но животинку скинуть не могла. Тётя Тамара тем временем вернулась в палисадник и, встав среди цветущих клумб, громогласно сыпала проклятиями на ремонтников. Лёка попыталась отцепить котёнка, приподняв его за мягкий животик, но он от испуга только сильнее запустил в её куртку коготки. – Тёть Тамар, помогите, а?

Лёка подошла к соседке, указывая на плечо.

– А всё, – расплылась в золотозубой улыбке тётя Тамара. – Теперь это твоя кошка. Воспитывай. – И она отвернулась к окнам, из которых выглядывали мужские головы в кепках.

Кто-то не особенно сообразительный, зато чрезвычайно смелый, грубо послал тётю Тамару в известном направлении. Зря. Она вдохнула поглубже и, горлопаня на всю улицу, а то и не одну, обложила ремонтников таким матом, что у Лёки уши заложило. Если всё сказанное сбудется, а в этом можно не сомневаться, то у ремонтников вполне могут скоро отвалиться не только руки, но и всё, что ниже пояса.

Чтобы не оглохнуть и не маяться от сюрреалистических видений, Лёка вернулась домой. В квартире встала у зеркала. На её плече так и сидел тёмно-серый котёнок, испуганно таращась по сторонам зелёными глазками.