И правда, вдалеке показался огромный готический собор с двумя резными башнями, словно целиком состоявший из каменных кружев.

− Зря мы из Цмянок уехали, − прошептала Беата. Её архитектурными изысками не проймешь. – Жили бы себе припеваючи, лопали мед пана Сёрбы! Так нет! Теперь на все стороны оглядывайся! Даже поговорить спокойно нельзя!

Она замолчала, возмущённо подёргивая ушами: из купе напротив вышла полная женщина в ярком платье с большой сумкой и потопала мимо нас к тамбуру. Вит кивал головой, молча указывая рукой на коргорушу – права она, конечно. Но грудь распирало возмущение: это что же, я должна была отказаться от учебы и будущего, только из-за страха «как бы чего не вышло»? Вот ещё!

Раз Беата не хочет любоваться на окрестности Карловграда, опустила её на ковер – пусть своими ногами ходит, хватит на мне кататься. От Вита тоже отвернулась – я ему ещё Дороту не забыла! Поезд катил по пригороду с трехэтажными домами, повернувшимися серыми фасадами в сторону железнодорожного полотна. Нарядные центральные улицы, видимые с высоты Большого Карловградского моста, остались позади, уступая место промышленным районам и непрезентабельной окраине. Казалось, тут всё присыпано пылью, придававшей грязные оттенки любым цветам. Даже трава на обочине была тусклой и безжизненной.

− Не хотела бы тут жить! – безотчётно пробормотала я.

− Что так? – немедленно отозвался друг. – Ты же так в столицу рвалась!

Чтобы не распалять ссору, решила гордо промолчать на его выпад, но Вит не успокаивался.

− Смотри-смотри! Может, поймёшь – лучше Цмянок для тебя нет места!

− А для тебя? Многовато говорить стал! Тебе значит надо учиться, а мне – дома сиди? Да я ещё тебя за пояс заткну! Друг называется!

С злости, я ворвалась обратно в купе – Кристоф и Дорота сидели друг напротив друга, скрестив руки и подчеркнуто отвернувшись. Девушка даже не взглянула в мою сторону, а вот Кристоф наоборот, улыбнулся и даже подмигнул. Демонстративно уставившаяся в окно, Дорота громко хмыкнула. Права моя бабушка, говорившая: «Если девушка на вас не смотрит, это не значит, что она вас не видит».

− Мы подъезжаем. Нужно собираться, − решила пояснить своё резкое появление.

− До вокзала ещё минут пятнадцать, − также с улыбкой ответил Кристоф. – Посиди пока, успеешь – не баулы же увязывать. А где твоя кошка?

− Мы с… − чуть не сказала, что поссорились, но вовремя прикусила язык. Странно это – обычно люди со своими кошками не ругаются. – Она погулять захотела.

− С другом твоим? – усмехнулся Кристоф. Взгляд его сделался цепким. Стало ясно: он всё понял.

− Вит захотел воздухом подышать. Он за нею присмотрит.

− Хорошо хоть кто-то ответственный, − раздался неузнаваемо ехидный голосок. – А то некоторые бросают своих животных, а они гадят где не попадя! Не очень-то приятно!

Я аж рот от возмущения открыла: Беата воспитанная! Почище многих людей! Но тут Кристоф вновь сжал мне руку под столом – что-то часто он стал это делать! Однако, его жест отрезвил – чуть не проговорилась!

Тут щёлкнула дверь, и в купе зашел Вит с Беатой в охапке. Кристоф быстро выпустил мою руку, но друг сузил глаза – его движение явно от него не укрылось.

− На вот, держи свою кошку! – он сунул Беату мне на колени, будто куль с мукой. Та протестующе мяукнула и, пытаясь удержаться, полоснула мне по руке когтями. В извинение, коргоруша тут же бросилась зализывать ранку – с детства так делала, залечивая мелкие царапины и ссадины.

− Да она у тебя ещё и вампир! – взвизгнула Дорота. Я быстренько оттолкнула расстроенную Беату, а потом, от греха подальше, засунула её в корзину – ничего, само заживёт.