– Вернется господин, он все скажет сам.

Однако Саид не появлялся. Фатима ухаживала за Лусией, как умела, но иногда девушке казалось, что она нарочно делает ей больно. Фатима не позволяла выходить в сад и уж тем более покидать пределы дома, что больше всего беспокоило девушку, убеждало в том, что она пленница и что, вероятно, до конца дней ей придется провести в стенах этой комнаты… И Лусии вовсе не хотелось видеть господина дома сего…

Сквозь решетчатые высокие окна был слышен запах сандалового дерева, марокканских апельсинов, экзотических цветов. Но особенно ударял в ноздри терпко-сладкий аромат жасмина, от которого у Лусии кружилась голова.

Она слышала женские голоса, смех, но Фатима запрещала девушке общаться с кем бы то ни было. Возможно, женщина чего-то опасалась или что-то скрывала, но добиться от нее правды представлялось делом нелегким.

Лусия слышала о восточных женщинах, что они упрямы, хитры и изворотливы. Поэтому одного взгляда на Фатиму было достаточно, чтобы убедиться в истинности подобных суждений.

Раздражение Лусии нарастало. Фатима была немногословна, и разузнать у нее что-либо представлялось равносильным задаче корчевания столетнего дуба. Лусия постоянно думала об отце, о том, что будет с ней, с ним, что сэр Роберт вряд ли захочет невесту, побывавшую в гареме… И потом Фатима пригрозила ей, что если она попробует бежать из дома, то ее изувечат, точно так же, как тех женщин, которые никогда не снимают покрывал с лиц, и напуганнная Лусия даже не помышляла о побеге…

Саид появился через несколько дней. Он принес Лусии одежду, вроде той, что носила Фатима: халат, узкий длинный жакет, широкие шаровары, тунику из тонкой ткани, белое покрывало с бахромой. Жакет был украшен жемчугом и мелкими драгоценными камнями.

Отметив посвежевший цвет лица девушки, Саид громко, не требующим возражения голосом сказал:

– Одевайся, я приду за тобой через час.

«Господи, дай мне силы!» – прошептала Лусия, но хозяин дома не дал девушке помыслить то, что ее ждет. Один вид Саида внушал Лусии такой ужас, что она без пререкания схватила брошенное платье. Лусия подумала, что так, должно быть, бросают собаке кость. Подавив уязвленную гордость, Лусия с интересом взялась изучать турецкое платье… Тонкий струящийся дамасский шелк, который мог бы поспорить разве что с лионским… Глубокий алый цвет… Вспомнив одеяние Фатимы, Лусия втиснулась в шаровары и тунику…

Саид наблюдал за Лусией все это время за дверью. Как мужчина он давно оценил красоту девушки. Маленькая головка с огромной копной смоляных волос, длинная шея цвета слоновой кости, покатые плечи, полная девичья грудь, тонкий стан, опоясанный атласной лентой, стройные длинные ноги, нежные стопы ребенка и – воплощение античной богини готово. Подобная красота в легком шелковом одеянии могла довести до преступления или сумасшествия.

– Пожалуй, – пробормотал Саид, поглаживая седую бороду и усы, – придется принести еще покрывало.

Позвав жену, Саид расположился на маленьком турецком диванчике.

– Простите, Саид, я слышала, что вас так зовут… Можно мне обратиться к вам?

Саид молча кивнул, оправив бороду.

– Так вот… Вы должны знать, Саид, что я не простолюдинка. Мой отец – уважаемый всеми в Испании сеньор Франсиско Тенорио… И наш король будет весьма огорчен его отсутствием, а также…

– Женщина мало говорит, в том ее благо, – грубо прервал он девушку.

– Но…

– Разговор закончен.

Ресницы Лусии вздрогнули, и она обиженно закусила губу. Ей дали ясно понять, кто она здесь. Но она, правнучка командора Кордобы, не привыкла отступать без боя. Она готова сражаться за имя и честь рода до конца!