– Тебе Саша звонил.

– Что ты ему сказал? – поинтересовалась я, притормозив на полпути.

– Что ты на работе.

– Эх ты! Не мог сказать, что я где-нибудь развлекаюсь? – конечно, это было непедагогично, требовать от ребенка, чтобы он врал по телефону в моих интересах, но очень хотелось.

– В следующий раз скажу. Ма, а может, хватит уже Сашу гноить? Чего ты на него взъелась?

Пришлось вернуться в комнату.

– А что? Что это ты за него заступаешься?

– Да просто он нормальный. А ты к нему придираешься, – «нормальный» в устах моего ребенка имело значение превосходной степени. – И ко мне тоже придираешься, – но это он говорил не всерьез, улыбался. – Не кормишь и бьешь.

– А ходить в обносках и батрачить от зари до зари не заставляю?

– Да, как же я позабыл!

– Хрюшка! – я вернулась и стала таскать его за уши. Ребенок отбивался и хохотал. На часах была почти полночь, а нерадивая мамаша в моем лице тормошила ребенка вместо того, чтобы обеспечить ему здоровый и спокойный переход ко сну.

Наконец я оставила его в покое и поплелась на кухню убирать учиненный замордованным младенцем бардак. Уже глубокой ночью, в ванной, смывая косметику и разглядывая себя в зеркало, я решила соблазнить кого-нибудь завтра же. Интересно, кого? Шеф и Горчаков отпадают, Пилютин женат и счастлив, с операми нашими каши не сваришь… Перебрав с десяток кандидатов, я выяснила, что остался один Стеценко. Тьфу! Ладно, будем искать.

Раздался телефонный звонок; я рванулась к трубке и стукнулась коленкой о дверь ванной. Черт! Оказалось, что травма получена напрасно, звонил всего лишь соскучившийся Горчаков.

– Слушай, как мне с Зойкой помириться?

– Ты что, один дома? – удивилась я.

– Ленка в ванне, дети спят. Ну, так как?

– Принеси ей букет цветов, встань на колени и скажи: «Дурак я, дурак, Зоенька, я тебя не стою!».

– Идиотский совет, на хрен ей цветы? Ей на той неделе милицейский следователь приносил какой-то веник, этот веник еще не завял.

– Какая разница? Ей же приятно получить цветы от тебя, а не от какого-то милицейского следователя. Кстати, с чего бы это он ей цветочки дарил?

Горчаков заволновался.

– Елки! А я и не подумал! Ну, я ей выдам!

– Я не поняла, ты хочешь с ней помириться или еще больше поссориться?

– Да, чего это я? – опомнился Лешка. – Как ты сказала – «осел я, осел»?

– Можно и так.

– А дальше? Надо про то, что я ее не стою?

– Ага. Как сказал Уайльд, если бы вы, мужики, получали женщин, которых достойны, плохо бы вам пришлось.

– Слушай, ты это серьезно? – Горчаков задумался. – В смысле, что за цветы баба может простить все, что угодно?

– Ну, не все, а многое. И не только за цветы. Не забудь про то, что надо встать на колени и сказать, что ты дурак.

– Да? – с подозрением спросил Горчаков. – Интересно, а если бы твой Стеценко пришел к тебе с веником, встал на колени и поклялся, что он дурак, ты бы к нему вернулась?

– Вернулась бы, – твердо ответила я. И сама верила в то, что сказала.

Проснувшись утром, я с удивлением обнаружила, что стремление соблазнить кого-то не исчезло. В соответствии с настроением я оделась в довольно прозрачную блузку, да еще и расстегнула на ней ровно на одну пуговицу больше, чем позволяли приличия, плюс изящно причесалась. Видимо, судьба заметила мои старания: через полчаса после начала рабочего дня открылась дверь моего кабинета и вошел относительно молодой и довольно привлекательный мужчина, одетый в недорогой, но приличный костюм. Он ослепительно улыбнулся и сразу перешел к делу:

– Вы следователь Швецова?

– А вы кто? – в свою очередь поинтересовалась я. Не то чтобы у меня в голове сразу щелкнуло «это он», но я припомнила слова Горчакова про то, что когда мужчина впервые видит женщину, он сразу задает себе вопрос «да или нет?», и в дальнейшем ведет себя с этой женщиной в зависимости от ответа. Наверное, с женщинами происходит то же самое, и при виде визитера в моей черепной коробке прозвучал ответ «да», что означало – с этим кандидатом все возможно. Конечно, если он не представитель преступного сообщества, не состоит на учете в психоневрологическом диспансере, не болен СПИДом и не знаком со Стеценко. В общем, он мне понравился.