Отыщи меня в своей памяти Королева Ульяна

Еще одно утро. Только с этого момента за ним не последуют беззаботные часы, посвященные безделью. Теперь каждый день будет начинаться со звонка ненавистного будильника и продолжаться в наверняка весьма мрачном и безрадостном месте – новой школе. А это значит снова терпеть косые взгляды, злобные шепотки за спиной, горы домашних заданий, учительские нотации о поступлении и интенсивной подготовке к ЕГЭ.

С такими «чудесными» мыслями уже одиннадцатиклассница Лида Весна поднялась с кровати и пошла готовиться к последней школьной линейке. Уже стоя в ванной и готовясь к выходу, она улыбнулась своим мыслям, ведь теперь у нее есть подруга, Мила Журавка. Хоть они и учатся в школах в разных концах города, это не помешает им часто видеться. Девушки познакомились только этим летом, но уже узнали друг друга так хорошо, будто дружили сызмальства. Общение с ней уж точно скрасит череду однообразных дней.

Тем более они уже договорились погулять сегодня после конца уроков. Поэтому с уже более радостным настроением Лида спустилась по лестнице на первый этаж прямиком к матери, которая во всю накрывала на стол. И тут девушка обрадовалась еще сильнее: на столе стояла тарелка с румяными горячими блинчиками. Похоже, у этого утра еще не все потеряно.

–О, встала, соня! Ну что, ты уже полна энтузиазма и горишь желанием учиться в новом году? – как всегда оптимистичная Вера встречала дочь на кухне, все еще стоя у плиты и заваривая кофе.

После операции, которую дочь абсолютно не помнила, мама уже полностью восстановилась и уже не ходила, а скорее летала. Однообразные дни в постели cменились регулярными прогулками и интересной работой, на которой женщина трудилась не покладая рук.

–Ага, но, мне кажется, желание вернуться обратно под одеяло сильнее, – Лида ответила, уже начав завтракать.

–Ну уж нет, – Вера поставила две кружки на стол, – Сегодня ты будешь самым радостным и инициативным подростком во всем мире! Ну, или в городе, на худой конец. Это всё-таки последний год, его надо сделать запоминающимся!

–Особенно учитывая количество воспоминаний за десятый класс… – было сказано тихо, будто для себя.

–Лидусь, ты чего? Ты же обещала не зацикливаться на потерянном, а приобретать новое. У тебя есть подруга, в новой школе тоже наверняка с кем-нибудь найдёшь общий язык. Так что выше нос! – мать шутливо щёлкнула дочку по носу, потрепала по плечу и встала из-за стола. – Ты пока доедай, а я переоденусь, и мы вместе пойдем на линейку.

И сколько раз она уже слышала это за последние полгода? Тысячу раз, наверное, точно. Со стороны легко говорить «не зацикливаться», когда вы сами полностью уверены во всем, что с вами происходило. Это же не у вас вырезали шесть месяцев воспоминаний, не оставив ничего кроме неясных кошмаров, преследовавших её каждую ночь. Конечно, ей нужно просто делать вид, что с ней ничего этого не было. Это же так легко!

Лида тяжело вздохнула, доела последний блинчик и поставила тарелку в раковину. У зеркала она последний раз оправила школьную форму, пригладила распущенные по плечам волосы и вышла из дома с гордо улыбающейся матерью. Вера, наконец-то, после долгих лет инвалидности сможет проводить дочь на учебу, да ещё и без костылей, чего она не могла представить даже в самых смелых мечтах.

К новому учебному заведению шло несколько автобусов, но времени до начала мероприятия было ещё предостаточно, поэтому было решено пройтись пешком.

Улицы вне поселка так и пестрели счастливыми родителями, малышами-первоклассниками с огромными букетами и разряженными в пух и прах старшеклассницами, а также огромным множеством насупленных недовольных или безразличных подростков. К ним принадлежала и Лида Весна. Учитывая её опыт из прошлой школы, никакого дружелюбия и радушия ждать не приходится. Но не расстраивать же маму из-за таких несущественных мелочей, всё равно поменять их нереально.

Мать то и дело отвлекала приунывшую дочь шутками и веселыми замечаниями. Так, чуть больше, чем через полчаса, семья уже стояла у ворот школы. Обыкновенная четырехэтажная школа, серая и невзрачная, по случаю праздника была украшена яркими растяжками, приветствующими учеников, и плакатами с тематическими стихотворениями.

Поскольку заведение, в котором девочка проучилась весь прошлый год, та не помнила, то могла сравнить это только со своей старой питерской школой. И новая явно проигрывала: двор маленький, без зелени, да ещё здание было скорее похоже на тюрьму, что, собственно, имело смысл. Внешний вид явно не вызывал желания ознакомиться с содержимым.

–Ну что, дочь, готова вступить в свой последний год в качестве школьницы? – с претензией на серьезность спросила Вера.

–Вопрос риторический, но все равно отвечу, что нет. Слушай, у нас же ещё есть время вернуться домой, – было ясно, что девушка шутит, но в хитрых глазах промелькнула надежда.

Женщина посмотрела на свое чадо таким взглядом, которым поистине владеют только матери: после него дети сразу прекращают паясничать, но при этом и не обижаются. Так и сейчас девочка сразу приобрела более серьезный вид, но теперь на губах сияла веселая улыбка.

–Вот, теперь отлично, можно и заходить.

Быстро найдя классную руководительницу, которая разговаривала с ней летом, когда принимала документы новой ученицы, и передав ей дочку, старшая Весна отошла к остальным родителям одиннадцатиклассников. Она еле сдерживала слезы радости, наблюдая, как уже совсем взрослая девушка шла к своим новым одноклассникам. Но со стороны не было видно, как у нее подкашивались от волнения коленки. Наверное, такого трепета та не испытывала, даже идя на экзамен. Ей никак не удавалось осознать, что эти высокие мальчики в пиджаках и девочки на каблуках – её соученики. Они удивительно, и при том неуловимо, отличались от ребят из её прежнего питерского класса. И хорошо ли, что с ними её жизнь свела лишь на один год?

Ещё издалека выделялась одна фигура. Это был очень высокий парень с огненно-рыжими волосами, находившимися в беспорядке. Он стоял к ней спиной так, что она могла только видеть его активную жестикуляцию в живом разговоре со стоящими рядом с ним. «Наверняка главный заводила и душа компании», – промелькнула в голове мысль.

Но тут юноша обернулся, и сердце Лиды пропустило удар.

Ещё одно утро. Всё та же большая пустая квартира и звонкая тишина. И таким же будет следующее, и через месяц, и вообще любое утро не будет отличаться от этого. Мужчина сразу после душа пойдет на кухню, где заварит черный кофе со специями, который будет медленно пить, параллельно заходя на ту самую страницу в соцсетях, обновления которой ждал всем сердцем. Но нет: фото профиля не менялось, не добавлялись посты на стене, даже не появлялись свежие репосты.

Кто бы мог подумать, что Лазарь Гольдман, профессор, специалист по иудейской войне с двухтысячелетним опытом, видевший самые ужасные из катастроф этого мира воочию, чего только не переживший за столь долгую жизнь, теперь поместил весь смысл своего существования в маленький экранчик мобильного устройства с открытым профилем на первый взгляд самой обычной девушки-подростка, что он станет неподвижно просиживать часы, глядя в пустоту и вспоминая всё время, проведенное вместе, малейшие черты лица, звук голоса, смех. Все её аудиосообщения были переслушаны уже десятки, если не сотни раз. Но ничто из этого не спасало от снедающей душу тоски.

С той самой злосчастной зимы он не видел Анну, ушедшую в прошлое вместе с Маратом, чтобы спасти мир от Книги Талантов, а с Валерием навсегда попрощался ещё в прошлом сентябре, после тот погиб в битве на плацу в 1944 году.

И с Лидой они не встречались за эти шесть месяцев. Их последний разговор Лазарь вспоминал чаще всего, и это было особенно больно.

Его тогда только освободили некры Энгеля, и он сразу же пошел к ней, потому что понимал, что его выпустили не просто так, и она может быть в опасности. Пока его вел небольшой строй из нежити, Лазарь с трудом не срывался на бег от беспокойства. Но как только её маленькая фигурка показалась из-за снежной завесы, парень не сдержался и ускорился, обогнав своих конвоиров. Подходя ближе, он попытался принять самый спокойный и расслабленный вид – не хотел пугать девочку ещё больше, ведь выглядел он после нескольких суток у хозяина Книги, очень, мягко говоря, скверно. Его обступили старые приятели, но она все ещё оставалась сидеть на снегу, сжимая остывающую руку мертвеца. Мужчине быстро в общих чертах объяснили, что произошло за время его отсутствия, но ему было не до этого. Он молча взял Лиду на руки и отнес на скамью, сам сел рядом, не задавая вопросов: это было лишним.

И тут Лазарь понял: что-то случилось, нечто ужасное. Лида вся будто съежилась на краю скамейки, кожа несмотря на мороз и падающий снег была бледной как лист бумаги, но в глазах горели отчаянная обреченность и серьезная готовность к чему-то, пока ещё ему непонятному. Девушка начала несвязно извиняться за то, в чем абсолютно не была виновата, за то, что не сумела всех спасти, по её щекам потекли слезы. Нет. За время, которое они провели вместе, пока город был закрыт невидимой границей, он возненавидел её слезы и всё то, что могло стать их причиной, а когда что-то их вызывало, ему самому становилось нестерпимо плохо. Подобное вечник испытывал лишь с теми, кто сумел стать ему по-настоящему дорог. Парень горячими ладонями вытер влажные дорожки, задержав ее лицо в руках дольше, чем следовало бы.