— Входи, — сказал я, не оборачиваясь.

По тому, как стучали, я узнал Иваныча. Всегда три резких, громких стука. Маша бы скреблась... Черт.

Я отошел от стола и повернулся к начальнику охраны, остановившемуся возле двери.

— И? – спросил, кивнув ему, чтобы проходил.

— У меня пара вопросов, но начну с главного, — в своей привычной деловой и собранной манере заговорил он. – Внизу на кухне сидит Мария. Что с ней делать?

— Гони в шею, — сквозь зубы процедил я.

Он переступил с ноги на ногу и посмотрел на меня очень выразительным взглядом.

— Что? Что-то непонятно?

— Вы знаете, почему она вернулась?

Против воли я хмыкнул. Представляю его лицо, если я озвучу ему сейчас, что она вернулась, потому что «не должна была уходить». За всю жизнь больший бред я слышал только от Алены, но ее вообще никому не удастся переплюнуть.

Хотя Маша приблизилась.

— Может, бабки закончились, — я равнодушно пожал плечами.

Я знал, что это не правда. Эта гордячка не взяла у меня ни копейки.

Черт.

Во рту было сухо и мерзко, голова раскалывалась и гудела. Хорош бухать, Кирилл. Достаточно. Я залпом вылил в себя остатки кофе, успевшего уже изрядно остыть после завтрака, и потряс головой. Завтра встреча по заводу с «конторой», я должен быть в форме. Дни, которые я отвел себя на пьянку, закончились.

— Почему ты спрашиваешь? – я повернулся к Иванычу, который продолжал подпирать собой стену.

— Может, ее завербовали? – спросил он прямо, глядя мне в глаза. – Может, она теперь ментовской «крот»?

— Маша? – я усмехнулся и даже на мгновение забыл о головной боли. – Да не смеши меня, она ментов ненавидит сильнее, чем бандитов.

— Я бы этого не исключал, — он поджал губы. – От женщины с разбитым сердцем можно ожидать всего.

— И кто же ей это сердце разбил? – я зло огрызнулся, метнув в Иваныча предостерегающий, красноречивый взгляд.

Который его не остановил.

­— Вы.

— Ты совсем охуел?! Забыл, на кого работаешь?! – я тут же взорвался, и моя злость разогналась от нулевой отметки до сотни буквально за секунду.

Не очень себя контролируя, я подскочил к нему и схватил за грудки пиджака, хорошенько встряхнув. Он не сопротивлялся, но сжал мои запястья, не позволив повторить еще раз.

— Я работаю на вас, Кирилл Олегович, — ответил он с совершенно непроницаемым лицом. — И именно поэтому я должен учитывать все варианты.

— Невозможно разбить человеку то, чего у него нет.

Я отпустил его пиджак и сделал шаг назад. Посмотрел на свои руки, потом на начальника охраны и кивком головы указал на дверь.

— Проваливай.

И, не дожидаясь, пока он выйдет, развернулся и пошел в душ. Ледяная вода, бритье, кофе, бассейн. Именно в таком порядке. Пора возвращаться к работе.

Холодная вода порядком остудила мою голову, которая уже начинала закипать. Алкоголь до конца еще не выветрился, но мыслить я стал четче. Еще бы он выветрился, я бухал четыре дня подряд. Я побрился, избавившись от отросшей щетины, и посмотрел на себя в зеркало. Почти нормально. Глаза еще слегка красные и мутные, но это скоро пройдет.

Я стиснул зубы, вспомнив, что внизу на кухне сидела Маша.

Маша, Маша, Маша.

Ее имя не шло из головы все это время. Его не вытравил ни алкоголь, ни пара проституток, которых я себе заказал. Я взрослый мужик и очень далек от романтической лабуды, но она что-то задела во мне. Затронула хрен-пойми-что, и поэтому я не мог выбросить ее из своих мыслей, как делал обычно. С ее уходом в доме образовалась странная пустота, которую ничто не могло заполнить.

У меня было много свободного времени в последние пару дней, чтобы вспоминать. И я вспоминал. Ее длинные волосы, в которые я обожал зарываться. Вечно холодные тонкие пальцы. Когда я валялся под наркозом после ранения в бок, я чувствовал ее прикосновения: невесомые и легкие. Словно бабочка.