— Как вы знаете, Ваше Величество, ребенок — это отдельная единица собственности лорда, — скалится Дергарий. — А о нем речи не было.

Взгляд Эргарна не предвещает лорду ничего хорошего. Король явно хотел бы здесь и в эту же минуту с ним расправиться, но драконово происхождение не позволяет. Будь на месте Дергария просто человек или даже статусный маг, он уже не был бы лордом. Но происхождение от Драконьего бога делает некоторых бессовестных ящеров как будто бессмертными.

Но я за год успела выучить своего мужа как минимум в этой его черте: если кто-то перешел ему дорогу и отчего-то считает, что смог уйти безнаказанным, он сильно ошибается.

— И ты можешь предоставить на ребенка документы? — с ухмылкой говорит Эргарн. — Последняя перепись была, если мне не изменяет память два года назад.

Король бросает на меня выразительный взгляд. Все верно. Два года назад. Я помню, как Эргарн практически сразу после нашей свадьбы долго сидел на советах, где обсуждались результаты переписи разных провинций.

— К чему вы это, Ваше Величество? — я вижу, как Дергарий напрягается, его расслабленная поза становится вынужденной, немного неловкой.

— Сколько ребенку? — теперь король поворачивается ко мне, и своим неожиданным вопросом заставляет замешкаться.

Странно отцу спрашивать это про своего ребенка… Но… Потом я понимаю, к чему он ведет. До года ребенок не считается отдельным субъектом собственности. Он един с матерью и не отделим от нее.

Только вот Фейру уже больше года. Хотя…

Документы на детей выдают только при переписи населения. То есть никаких доказательств того, сколько моему сыну лет у Дергария нет.

Сердце стучит так, будто оно хочет вытолкнуть из груди легкие. Дышать почти невозможно. Шанс. Это шанс!

И плевать, что сейчас Эргарн фактически отказался от своего ребенка. Важно, что Я сына верну.

— Ему одиннадцать с половиной месяцев, Ваше Величество, — с низким реверансом говорю я, за одно пряча краснеющее от волнения лицо.

У Дергария нет никаких доказательств. Нет же?

Поднос в дрожащих руках ходит ходуном, как бы я ни пыталась скрыть это.

— Он явно старше года! — вскакивает со своего места лорд, словно ему резко подожгли кресло. — Ты врешь!

Я краем глаза замечаю стальной блеск в черных глазах короля и довольную усмешку.

— Кажется, в этом кабинете репутацию лжеца заслужил только ты, — подняв бровь, говорит Эргарн. — Солгавший однажды соврет. Верни ей ребенка, и мы покидаем твой замок. И, кстати, все документы я забираю с собой. Тебе же нечего скрывать от своего короля?

По рукам Дергария пробегает чешуя, а на концах пальцев появляются когти. Нестабильный дракон, значит, нет в нем чистоты крови. Не от истинной рожден. Чувствует то, что не дотягивает до чистокровных? Поэтому всячески показывает свою силу и власть?

На секунду мне кажется, что я почувствовала ниточку его боли… Я могла бы попытаться…

Но лорд замечает свою оплошность, сжимает кулаки, оставляя глубокие царапины на мягком полированном дереве столешницы. Я удостаиваюсь озлобленного взгляда.

— Райна! — кричит он, и дверь отворяется, являя нам служанку. — Отдай этой потаскушке ее выродка и проследи, чтобы она ничего с собой из замка не прихватила.

Эти слова заставляют захлебнуться от возмущения, но я давлю го в себе. При этом теперь, еще больше чем несколько секунд назад всей своей магией ощущаю зияющую дыру в душе лорда, наполненную болью.

Мне легко было бы считать его конченой тварью и бездушным ящером. Но сейчас он сам того не ведая, раскрыл мне свою уязвимость. И теперь… Мне его жалко. Страх и брезгливость исчезают, оставляя после себя просто жалость и понимание, что как бы я ни хотела ему помочь, закрыть эту дыру в сердце может только он сам. Любовью. На которую из-за этой самой дыры он и неспособен.