– Вот как! У вас появился союзник?

– Да, и очень активный.

– Кто же он такой? Кто его родители?

– Как мне удалось установить, он сын недавно казненной Екатерины Охотниковой!..

– Сын Охотниковой? – удивленно поднял брови Мейер. – Что же он делал во дворе Борзова?

– Борзов ему дядя… Двоюродный брат отца…

– Вот как? Вы сообщили мне интересные новости! И дядя любит своего племянника?..

– Вот этого я не знаю, но зато знаю другое…

– Что именно?

– Племянник ненавидит дядю…

– Ненавидит? За что?..

– Он считает его предателем. И не может ему простить, что он меня выдал.

Мейер промолчал. Казалось, он был растроган:

– Мальчишки всегда мальчишки! Они полны благородных порывов… Очевидно, ваш спаситель совсем неплохой парень?

– Да, – устало улыбнулся Юренев, – этот мальчишка не из трусливых.

– Сколько же ему лет?

– Тринадцать-четырнадцать…

Мейер вздохнул.

– Что ж, мальчик остался сиротой – куда же ему было идти, как не к своему дяде. – Он побарабанил пальцами по краю стола. – Но странно, на допросе Охотникова сказала, что у нее родственников в городе нет!.. Почему же она скрыла Борзова?

Юренев поправил сбившиеся на глаза волосы:

– Это неудивительно – с тех пор как он пошел работать к нам, все от него отказались.

Мейера невольно покоробило это «к нам», сказанное спокойно и вскользь, но как бы поставившее между ним и Юреневым знак равенства.

Он раздраженно повысил голос.

– Тем более! Что же тогда помешало ей скомпрометировать его в наших глазах? Ведь, назвав его имя, она тем самым ставила его под подозрение. А это лучший способ мести…

Юренев подумал.

– Мне это трудно объяснить. Но я знаю только одно: Борзов пытался удержать мальчишку у себя, но тот от него сбежал.

Мейер остановился перед Юреневым и испытующим взглядом посмотрел ему в глаза. Он выработал это умение – глядеть пристально, словно стараясь заглянуть человеку в душу.

– Я не могу понять только одного, – сказал он, – вы рассказываете об этом мальчишке так подробно, словно вам хорошо известна его дальнейшая история. Неужели он успел рассказать вам все, что с ним случится в дальнейшем, когда вы пролезали в дырку забора?..

Юренев засмеялся; вопрос был действительно колкий.

– Давно я не курил таких хороших сигарет, – сказал он, закуривая новую. – Так вот, господин Мейер, все дело в том, что мальчик находится со мной.

– Как – с вами? – удивился Мейер.

– В подвале.

Брови Мейера вновь подскочили кверху:

– Как же он туда попал?

– Его привел Борзов!

– Собственного племянника? Но ведь вы сказали, что мальчишка от него убежал.

– Да… Однако он не сумел хорошо спрятаться… Борзов разыскал его у старика фотографа и притащил к нам…

– Зачем же он это сделал?

– К сожалению, мне он этого не объяснил, – усмехнулся Юренев, – но думаю, что он это сделал из служебного рвения.

– Я бы не хотел иметь такого дядю, – сказал Мейер. – Что же, вы пришли сообщить мне только об этом?

– Нет, господин Мейер, – ответил Юренев, – у меня возник интересный план.

Мейер возвратился на свое место и тяжело оперся руками о стол. Он о чем-то напряженно думал.

– У какого фотографа скрывался мальчик? – спросил он.

Юренев кивнул головой в сторону окна:

– У того, что работает на базарной площади. Помните, наверное, седой, беззубый старик. Он любит снимать детей в лодке…

– Как будто я его видел, – наморщил лоб Мейер, – а впрочем, не в нем дело. Рассказывайте о плане.

Юренев придвинулся ближе к столу и, хотя в кабинете никого не было, стал говорить вполголоса.

– Видите ли, господин Мейер, я не верю в то, что мальчишку оставят одного.

– Кто? – насторожился Мейер.

– Друзья Охотниковой. Несомненно, кто-то его приютит.