– Исключено, – сказал Отто.

Он пересек гнездо, чтобы проверить большую коробку, сколоченную из фанеры, собранной на городской свалке. Коробка стояла на четырех крепких ножках и имела смотровое окно. Простой поворот ручки раскачивал подвижную полку внутри, тем самым переворачивая яйцо. (Если этого не делать, кажется, из яйца мог вылупиться пустоголовый птенец, а на это Отто никак не мог согласиться.) Самой выдающейся частью устройства был находящийся сбоку бойлер, наполненный водой и нагреваемый небольшой керосиновой лампой. Нагретая вода текла по трубам, расположенным внутри коробки, и держала яйцо в тепле и уюте.

Конечно, открытый огонь – последнее, что ворониха согласилась бы иметь у себя в гнезде. Все птицы испытывали отвращение к домашнему отоплению, даже самые глупые. Лишь после того, как Отто продемонстрировал огнеупорные свойства коробки раз сто (он обшил ее тем же материалом, который порекомендовал Старику), Люсиль согласилась установить ее в доме. А теперь она и вовсе не могла без нее обходиться.

Отто тут же понял, в чем проблема. Он поднял крышку коробки и отрегулировал трубы.

– Так-то лучше, – сказал он яйцу, слегка толкнув его головой, нежно и, как он надеялся, по-отцовски. Мог бы отец так сделать? Ему казалось, что да, но он не был уверен.

Что вообще значит вести себя «по-отцовски»? Не то чтобы к яйцу прилагалась инструкция, да и журнал «Популярно о науке», как ни странно, молчал по этому поводу. Когда птенец вылупится, жизнь изменится, и эта мысль действовала Отто на нервы. Вдруг он не все сделает правильно? Вдруг он сделает все неправильно? Что ж, скоро птенец появится на свет, вот тогда-то он это и выяснит в уединении собственного гнезда.

Но выяснит ли он? К раздражению Отто их потомство пробуждало огромный интерес всех соседей. Настолько, что это практически превратилось в событие общественной важности.

– Пусть не суют свой клюв в чужие дела, – сказал он яйцу.

– Почему? Это яйцо не похоже ни на одно другое! – упрямо воскликнула Люсиль.

– Пора начинать брать плату за вход, – проворчал Отто.

Яйцо было на 50 процентов крупнее, чем среднестатистическое. Это было определенно яйцо ворона – продолговатое и синее в крапинку. Но оно было огромным. Отто в жизни не видел ничего подобного. Как и его соседи, которые не упускали ни единой возможности втиснуться в гнездо и потаращить глаза на эту штуку. «Это чудо! – говорили они. – Это знамение!»

– Разве мы донимаем соседей каждый раз, когда кто-то в интересном положении? – спросил Отто.

Люсиль хрюкнула от смеха:

– В интересном положении! Так еще кто-то говорит?

– Я говорю. В наши дни птицы стали слишком любопытны. Суют свои клювы туда, куда их не просят. Вечно что-то вынюхивают, – настаивал Отто.

– Ты такой старомодный, – сказала Люсиль.

– Я просто из тех птиц, кому необходимо личное пространство – парировал Отто.

– А мне необходим ты, – сказала Люсиль. Она нежно наступила ему на ногу и крепко ее сжала. – Спасибо, что починил инкубатор. Я волновалась за Эмброуза. Или Беттину, если это девочка.

«Она дала ему имя», – не без удовольствия подумал Отто. И все же у него из головы не выходил размер этой штуки. Ему это казалось неестественным, абсурдным. А что, если с ним что-то не так? Может, стоит накрыть его одеялом, чтобы соседи перестали судачить…

– Лю-Лю-Люсиль! – в окно просунулись черная голова и мускулистые плечи почти взрослого ворона.

– Перья мои подери! – ругнулся Отто себе под нос.

– Кристофер, дорогой, – пропела Люсиль.

Кристофер был ее младшим братом, которого она берегла как зеницу ока. Отто он раздражал. Сам не имея братьев и сестер (или, по крайней мере, ни одного, кого бы он помнил), Отто не мог взять в толк, как Люсиль могла настолько сильно заботиться о ком-то, кто не был… Отто.