– И тот английский шпион – тоже, – закончил за товарища О’Райан-младший.

Уолтер кивнул – и они вместе, словно по команде, посмотрели туда, где, всего в двухстах метрах к северу, некогда стоял блокпост. В восемьдесят девятом, когда их обоих и на свете не было, там случился взрыв: один парашютист погиб, ещё четверо получили ранения. Когда следствие, казалось, окончательно зашло в тупик, и Монтегю с его подручными принялись праздновать победу, неожиданно объявился тот англичанин. Он утверждал, что родом из Белфаста, но в такие сказки никто не верил. Добровольцы сперва поглядывали косо, а потом начали точить ножи. Дело шло к очередному убийству, однако британцы сумели нанести упреждающий удар. Несколько боевиков в чёрных масках, приехавших на угнанной накануне машине, расстреляли всю команду Монтегю из автоматов прямо у входа в «Золотой четырёхлистник». Трое погибло, сам Монтегю, получив пулевые ранения в ногу и грудь, чудом выжил.

Дервал сжал кулаки. Преступление это, совершённое убийцами из САС, до сих пор оставалось нераскрытым. Вдову Маккарти никто не обвинял напрямую – её муж погиб в Ольстере, – однако с тех пор она существовала словно бы в изоляции. Стоило ей войти куда-то, все умолкали, как на кладбище. Она вела нелюдимый образ жизни, и посещала продуктовую лавку не чаще, чем раз в неделю. Сейчас её считали просто полубезумной ведьмой, не более, хотя, поговаривали, в своё время она считалась первой красавицей в графстве; ей прочили место в руководстве «временных»… пока та злополучная операция не провалилась.

– Она приносит нам несчастье, – заявил неожиданно для себя Дервал. – Теперь ещё этот венгр – говорят, он как-то повинен в смерти Хили.

– Да-да, – закивал Уолтер. – Вдова папе врубила напрямик: венгр – чисто упырь какой-то. Он никогда не молится, а руки у него холодные, как лёд.

Мерфи-младший широко раскрыл глаза, будто испугался. Небось, он забыл, что говорит не с девчонкой – те любят, когда их запугивают страшными историями. Оставалось только покачать головой в ответ, ведь в суд с этим не пойдёшь – так любил говаривать О’Райан-старший.

– Чертовски подозрительная личность, – с иронией протянул Дервал. – А уж улики – те воистину изобличающие!

Уолтер надулся – похоже, ему не понравилось такое пренебрежительное отношение к собранной им информации. Он запихнул руки в карманы и спрятал лицо в поднятый воротник куртки.

– Как знаешь. Есть другие версии?

Утром, едва чернильную ночь разбавило серым, оранжевым и жёлтым – цветами занимающейся зари, – Дервала разбудил противный, вечно злящий его, трезвон. То дребезжал старенький заводной будильник; звук его поразительно походил на голос миссис Мур, пятидесятилетней учительницы математики. Контрольные по алгебре и геометрии, как и последующие неприятные разговоры с отцом, представляли собой непрестанную угрозу душевному равновесию мальчика.

Вынырнув на мгновение из-под тёплого кокона одеяла, его рука прихлопнула железный колпак; будильник утих.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем он, с трудом преодолев желание проспать до полудня, вылез из постели. Ноги его сами нащупали тапки на полу; Дервал включил свет и прошёл, едва не споткнувшись о порог, в туалет. Завтрак ему предстояло приготовить самому – более того, и для отца тоже. О’Райан-старший уже почти год доверял ему столь высокую честь – готовить сержанту полиции, проживающему в их доме.

Обнаружив в кофейнике с пол-литра кофе, заваренного вечером, Дервал поставил его на электроплиту. Сковорода, на которой предстояло разместить яичницу с беконом на двоих, проследовала тем же путём.