– Господин Шолла, – сказал я, – Вы сказали, что вы оба грешны в отсутствии оптимизма и энтузиазма. История Маифа мне понятна. Но что у Вас вызывает такое настроение?

Шолла улыбнулся.

– Я сижу здесь не первый день, – сказал он, – и хотя мне приятна компания Маифа или ваша… Но как вы думаете, Ашвар, собирался ли я проделывать такой длинный путь, чтобы сутки напролёт пить в баре?

– Вероятно, нет, – ответил я.

– Вот именно. Но колонии уже долгое время не находят мне лучшего применения.

– Ну, Вы можете почивать на заслуженных лаврах, разве нет? Вы создали это место. Вы построили колонии.

– Я бы предпочёл почивать на заслуженных лаврах в своём поместье на лакчамском берегу. Но, кажется, я сижу здесь.

Он посмотрел на меня с какой-то задорной улыбкой, хотя его взгляд был пропитан печалью.

– Что Вы хотите сказать? – спросил я.

– Мне дали мечту любого архитектора, – продолжал Шолла. – Мне предложили построить город с нуля. Целую сеть станций с нуля. Вот только остановили гораздо раньше, чем этот ноль превратился в то, что я действительно хотел сделать. Они сказали: «Извини, старик, у нас нет на это средств». Я даже не успел закончить электрификацию. Почему, по-вашему, на многих станциях насосы до сих пор работают на бензиновых генераторах? Сколько топлива мы теряем на этом? Руководство можно понять. Не их проблема искать, чем заняться престарелому архитектору. Но поверьте мне, мои юные друзья, ничто так не расстраивает, как незаконченный труд.

Я наклонил кружку и заглянул в неё. Кофе закончился. Инструктаж для экспедиций, наверно, тоже. Эта мысль возвращала мне жизнь, которая словно остановилась здесь. И было что-то ещё, что подталкивало меня уйти.

– Думаю, – сказал я, – это ещё не конец, господа. Может быть, это правда, – я указал кружкой на схему Маифа, – но ведь где-то эти линии совпадают. То, что задумал господин Менаги, станет самым масштабным поиском за всю историю Антарты. Хотя бы несколько групп что-то обнаружат. И тогда колонии будут в порядке, – я кивнул в сторону Маифа, – и у них будут деньги на строительство, – я кивнул в сторону Шоллы.

– А вот это прекрасная логика! – сказал архитектор. – Нам явно есть чему поучиться, господин Маиф!

– Вы сказали, – я обратился к Шолле, – что Вам не хватает оптимизма. Но я не думаю, что Вы остались бы здесь после всего, что произошло, если бы в глубине души не верили, что однажды Вам выдастся шанс закончить своё великое творение, господин Шолла. Тем более, что господин Менаги грезит о превращении Антарты в лучшее место для жизни не меньше, чем Вы. Для его амбициозных планов рано или поздно потребуется амбициозный градостроитель.

Архитектор с улыбкой кивнул и сказал:

– Вот только сроки исполнения его мечты постоянно переносятся.

– Похоже, всё оказалось несколько сложнее, чем все мы ожидали, – ответил я. – Но это не говорит о том, что мы взвалили на себя непосильную ношу. На воплощение планов Менаги просто требуется больше времени.

Я встал и произнёс:

– А теперь извините, господа, вынужден откланяться. Пора возвращаться к ежедневным заботам.

Я снова чувствовал себя прекрасно. Мне казалось, что эти слова преисполнены мудрости, раз мои собеседники с ними не спорят. Странно было снова говорить на этом высокопарном языке лакчамских дворян. В последние годы он казался мне гадким. Слишком уж сильно напоминал о людях, которых вопрос хороших манер занимал больше, чем вопрос порядочности по отношению к другим. Впрочем, кроме как языком, ни Шолла, ни Маиф ничем не походили на типичных аристократов. Архитектор мне понравился, хоть его настрой и рушил образ всемогущего строителя. А чтобы проникнуться симпатией к горе-студенту мне не доставало настоящей мудрости. Понимания того, что меня раздражает не его претенциозность или шепелявость, а то, что его слова сбивали моё воодушевление. Всё это и толкало меня покинуть эту парочку. Они лишали меня чувства, которое я не испытывал очень давно и боялся потерять.