И тот неожиданно согласился:

– Я следил за вашими приключениями, Ратманов, на страницах газет, разумеется. И горд, что имею честь быть знакомым с таким великим человеком. Вот только лишние деньги мне не нужны, тем более что я и не успел сюда заселиться. Живите спокойно, а у меня есть пара других вариантов.

Генерал раскланялся и вышел. А сразу после в новую квартиру ввалились дворник Каллистрат и еще двое молодцов, каждый чуть не под сажень[22] ростом! Неизвестные тащили на себе два больших баула и еще несколько мешков поменьше, а дворник умело руководил их действиями.

– Это что? – удивился Ратманов.

– Ваши вещи, – ответил Каллистрат. – Я их под полом на той квартире нашел. И еще немного с моего прежнего места. Подарочки вам…

Ратманов все еще был удивлен, наблюдая, как незаметный прежде дворник легко управлялся с гигантами, что вдвое его выше. А когда Каллистрат их отпустил, Георгий протянул ему часть денег, предназначавшихся генералу.

– Эка смущаете вы меня, ваше вашество! – Каллистрат потер в затылке, но деньги взял.

– Хочешь служить у меня? – задал Ратманов вопрос, который напрашивался.

– Хочу, – подтвердил Каллистрат. – Только. Как я это… теперь называться буду? Дворником али камердинером?

Оба рассмеялись, и Георгий похлопал новоиспеченного слугу по плечу:

– Чиновником для поручений при моей скромной персоне!

– Агась! Фамилия моя, ваше вашество, Никитин, ежели захочете грамоту дать, – добавил дворник и, насвистывая незнакомую песенку, пошел разгружать вещи.

Решив квартирный вопрос, что волновал москвичей во все времена, Георгий Ратманов шел по Москве, погруженный в свои мысли. Он с трудом сдерживал раздражение, вспоминая недавнюю некрасивую историю с Кисловским, репортером бульварного «Московского листка». В голове Жоры крутились только нецензурные выражения. Как это он в своем единственном дорогущем костюме, в основном и купленном для похода в Московский Художественный театр, столкнулся с жестокой реальностью – труппа на гастролях, а журналист, давший ему билет, как всегда, все напутал?

И вот невдалеке Ратманов заметил знакомую фигуру. Кисловский с его неистощимой энергией уже шагал навстречу, радостно расставляя руки для объятий. Однако Георгий почувствовал, как внутри него нарастает прежнее желание «намылить Гришке шею». А потом дополнительно припомнил, каким приставучим и неприятным человеком бывает Кисловский. Полицейский не придумал ничего проще, чем перейти на другую сторону улицы и смешаться с толпой. Мало ли, не заметил, задумался о своем.

За спиной еще некоторое время раздавался голос репортера, но сыщик не оборачивался. Важно было не только проигнорировать корреспондента, но и сбить со следа. Откровенно говоря, Ратманову совсем не хотелось, чтобы Григорий Казимирович выследил, куда он идет…

Орден Святого Владимира, классный чин коллежского асессора и, наконец, дворянское достоинство – все это необходимо было отметить! Потому Жоржик направлялся в ресторан «Эрмитаж» на Трубной площади, известный своей особой атмосферой и изысканной кухней.

Едва Ратманов переступил порог популярного заведения, как его окружили сослуживцы по работе на Романовских торжествах. Среди приглашенных были только свои. Саша Монахов – агент охранки, почти всегда сосредоточенный на деле и из-за того плохо спавший – его выдавали круги под глазами. Штемпель – еще один из охранного отделения, недолюбливающий полицейских, но в остальном пример для многих. И, конечно, Кошко – начальник Ратманова, к которому сложно было относиться без пиетета.

– Георгий, что бы я тебе ни говорил в приватных беседах, но ты достоин всех этих наград! – заключил Аркадий Францевич, поднимая бокал за подчиненного.