Несколько раз нажав кнопку вызова, Знахарь отпустил ее и стал ждать ответа. Через полминуты он повторил вызов – и на этот раз Тимур отозвался. В динамике послышался его запыхавшийся голос:

– Да, Миша, я слушаю!

Знахарь чуть было не сказал: какой еще Миша? – но вовремя вспомнил про Майкла Боткина и ответил:

– Давай приезжай за мной, продолжим путешествие.

– Продолжим? Это значит – возвращаться не будем?

– Именно так. Я фрахтую твое корыто на неопределенный срок. Насчет оплаты не беспокойся.

– Слушаюсь, мой капитан!

По голосу Тимура было видно, что он доволен такими новостями.

– Тимур, – Знахарь сделал маленькую паузу, – ты там прихвати сам знаешь чего.

– Ладно, понял, – отозвался Тимур, – а ты пока собирай шмотки. Я через час буду. Конец связи.

Глава администрации Амжеевского района Борис Тимофеевич Вертяков был обыкновенным российским номенклатурным вором.

Таких, как он, Петр Первый сажал на кол.

Но, поскольку и Петра давно уже не было, да и времена стали более либеральными, такая незавидная участь ему не грозила, тем более что те, кто мог бы подвергнуть его подобной экзекуции, сами были взяточниками и казнокрадами. А то, что «смотрящий» по городу был родной брат Вертякова, вор в законе Саша Кислый, делало его практически неуязвимым.

В общем, все было как всегда, и даже лучше.

Борис Тимофеевич восседал во главе огромного стола для заседаний и пил чай с лимоном. Его заместитель, Лев Наумович Лемберский, сидел рядом и подсчитывал что-то на карманном калькуляторе.

Всем известно, что некоторые цифры и суммы лучше держать в голове, потому что бумага, хоть и стерпит все, однако с появлением на ней различных надписей становится документом. А документ такая подлая штука, что хоть и весит всего несколько граммов, может опрокинуть целую человеческую жизнь. А то и не одну.

Лев Наумович подсчитывал прибыли за неделю. Прибыли эти были весьма темными, состояли из взяток, подношений и участия в многочисленных чужих делах, поэтому он держал все в голове. Борис Тимофеевич, попивая слабый сладкий чай, нетерпеливо косился на него, но молчал, зная, что в такие ответственные моменты Льва Наумовича лучше не беспокоить.

Наконец Лев Наумович откинулся на спинку стула, снял дорогие дымчатые очки и сказал:

– Четыреста двадцать две тысячи американских тугриков.

Борис Тимофеевич удовлетворенно кивнул и ответил:

– Удовлетворительно, вполне удовлетворительно. Теперь посчитай, Лев Наумович, сколько нужно отдать нашим кровопийцам.

– А что тут считать, – хмыкнул Лев Наумович, – тут и считать нечего. Все уже посчитано – сто тридцать тысяч.

– Кто повезет?

– Как обычно, Федорук из управы. С ним его люди.

– Когда поедут?

– Сегодня вечером.

– Добро, – Борис Тимофеевич поднялся из кресла, – а что у нас на сегодняшний вечер?

Лев Наумович сладко усмехнулся и сказал:

– Тут из Москвы певички приехали, молоденькие такие, лет по двадцать, не больше. «Бикини» называются. Я уже договорился, сегодня после концерта их привезут в вашу загородную резиденцию.

Борис Тимофеевич кивнул и вышел из кабинета.

Молоденькие девочки – это, конечно, хорошо, но, будучи мужчиной опытным, он знал, что его сорокалетняя секретарша Элла Арнольдовна даст фору любой молоденькой мокрощелке.

Он подмигнул Элле Арнольдовне, с готовностью взглянувшей на него, и сказал:

– Машину.

Сто тридцать тысяч американских долларов должны были уйти в Томск, человеку из областной администрации, который был таким же вором, как Борис Тимофеевич и Лев Наумович, но выше рангом. Все темные денежные ручейки, которые текли по стране, сливались в речки, потом объединялись в шелестящие широкие потоки и наконец зеленоватой Ниагарой низвергались в Москву.