Запутался Сабир Каримович в ценностях. Живет он здесь без костюма, есть простую еду, денег тратит совсем немного – на соль, крупы, что Ухтам привезет. Значит, можно так жить? Отшельником быть проще, чем простым человеком. Когда ты один, то и заботы только о себе! А семью так не поднять… Что ж получается? Свободы нет? Вернее, она в том, чтобы решить, для чего ты живешь на Земле? Для себя или для других? Или, вернее, хочешь ты жить сам по себе – свободно, не зависеть ни от кого, или хочешь ты жить с семьей, в обществе – и тогда не избежать законов и условностей? Только в этом выбор…

Наступила темная ночь, такая, о которой говорят «хоть глаз выколи». Луна еще не народилась, а звезды… сколько их на небе! Но ни одна их них никогда не ответит ни на один вопрос человека, сколько ни пялься на них.

Сабир Каримович наглухо закрыл палатку и уснул. И думы не мешали. Все равно, он чувствует свободу и от этого радостно, хоть и нелегка она – свобода…

С каждым днем жара становилась нестерпимей. Чилля8 была в разгаре! Сабир Каримович открыл крышку колодца. Вода на самом дне. Пока вода есть, он будет здесь! Без воды не проживешь – факт. Но хоть и на самом дне, а она пока еще есть. Ведро шлепнулось о гладкую поверхность, потом потяжелело. Сабир Каримович потянул веревку. На глубине прохладно! Хоть лезь туда…

Наполнив канистру и несколько баклажек, он решил было идти обратно, но увидел пыльный шлейф. Кто-то едет! Сабир Каримович поставил свою поклажу в тень и сам присел на ступеньку дома Умида. Шлейф приближался. Отшельника уже не пугала мысль о приезде жены или участкового. Он стал настолько безразличен к жизни за пределами его пустыни, что все, что могло случится оттуда, его не волновало. Главное – это вода, защита от солнца и еда. Все!

Видавшая виды «Тико» с шумом подкатила к дому. Видимо, водитель не сразу приметил человека в тени: солнце слепило глаза. А увидел и засуетился. Открыл заднюю дверь, и, к удивлению, Сабира Каримовича из машины вышла женщина с ребенком на руках. С ума они сошли что ли? Зачем приехали сюда с ребенком? Он встал, отдернул рубашку, поправил кепку.

– Ассалом Аллейкум, ота! – мужчина, молодой оказывается, только весь какой-то согнутый, то ли больной, то ли специально согнулся – не понять, упал на колени.

Сабир Каримович никак не ожидал такого. Только руку протянул для приветствия, а тут – бах, и тот, с кем думал поздороваться, на коленях.

– Ты что? Вставай! – Сабир Каримович склонился над парнем. – Тебе плохо? – «Может, солнечный удар?» – подумал.

Парень назад тычет, слезы в глазах, на щеках сразу высыхают, превращаясь в темные ручейки.

– Дочке плохо. Болеет. Помрет. Помогите, ота…

Жена парня ребенка показывает. Девочке на вид годика два. Бледная, глазки печальные…

– Вы зачем сюда больного ребенка привезли? В такой жаре и взрослому будет плохо. Уезжайте! Быстрее уезжайте, – Сабир Каримович подтолкнул женщину к машине. А до самого только начало доходить: они к нему за помощью приехали. Почему? Узнали, что у него жена – главный врач детской больницы?

Женщина тоже на колени упала. Девочку прижимает к себе, качается, поминает Аллаха.

– Не откажите, ота, почитай над ребенком. Очень вас прошу… – парень за свое.

– Ладно, ладно, я сейчас записку напишу, телефон, – Сабир Каримович и не обратил внимания на прозвучавшее «почитайте», засуетился, жалея ребенка и ее родителей. – В Ташкент приедешь, позвони, скажи, от меня, от Сабира Каримовича. Скажи, что ребенку плохо. «Лечили?» – спросил, не зная, насколько плохо.

Парень кивнул.

– В больнице сказали, ничего страшного. Слабенькая просто. Кушать надо лучше. А она не ест. Еле-еле кормим. Помрет, если не поможете, ота… Деньги есть, вот, сколько надо, возьмите, все возьмите! – он достал из-за пазухи сверток. Развернул, протягивает несколько пачек. – Возьмите, ота, все возьмите! Мало? Больше нет, совсем нет…