Лето обожгло песок так, что ступить на него босой ногой – все равно, что встать на горячую сковородку. Солнце может быть беспощадным ко всему живому. Если после зимы оно ласково прикасается к росткам, дарит жизнь, то летом его лучи убийственны, они испаряют все соки, иссушают землю. Только ночь приносит прохладу, в которой расслабляется тело, отдыхает разум. Днем же борьба с солнцем невозможна.

Когда его приход лишь только обозначался серостью воздуха, Сабир Каримович выползал из своей палатки и шел на прогулку. Он изрядно похудел, кожа привыкла к загару и с каждым днем все больше темнела и высыхала. Приходилось прятаться в рубашку с длинными рукавами, под кепку повязывать платок, концы которого прикрывали шею и уши. Но и через ткань солнце добиралось до кожи, хоть, как восточный человек, Сабир Каримович был от природы смугл.

Умид-ака, уходя в кишлак, оставил ему свой чапан6, курпачу7, кое-что из кухонной утвари.

– Перебирайся в мою мазанку, – предложил он, – там тебе будет лучше. Здесь пропадешь!

Сабир упорствовал в своем стремлении быть самостоятельным:

– Не пропаду! Но спасибо! Если что, переберусь.

– Буду Ухтама присылать. Продукты привезет, так, узнать, как ты…

Старый пастух не на шутку беспокоился о здоровье горожанина. Не понимает он, что такое пустыня летом. Ведь как они с женой думали: поживет месяц-другой, помыкается в песках, да уедет. Ан, нет! Настырный! И ведь даже не говорит, зачем ему это нужно? До каких пор намерен жить здесь?

– Сабир, – пастух на прощание решил сказать, что думает о его затее, – я понимаю, что для тебя пришло время переосмыслить жизнь. Вижу, что так это, хоть ты и не рассказываешь о ней. Но послушай старика: изменить жизнь можно разными способами. И в привычной для себя обстановке ее можно сделать другой – такой, как ты хочешь. Совсем необязательно бежать на край света! – Сабир Каримович хотел возразить, но Умид-ака остановил его: – Знаю, знаю, хочешь быть свободным и своим бегством в пустыню ты заявил о том, что можешь делать, что хочешь. Но подумай сам: всю свою жизнь человек живет в обществе, даже один он все равно в обществе – так мы устроены. Мы живем, как отара овец или стадо верблюдов – тянемся друг к другу, хоть и думаем о себе иначе, вот, как ты, например. Отдельно каждый человек слаб. Если живет один, то ему нужна помощь и внимание других, как тем отшельникам, о которых мы с тобой рассуждали. Ты решил стать отшельником. Что ж, твое право! Но ведь другие люди о тебе беспокоятся – я, жена твоя, сын, дочка. Не могут они взять и забыть о тебе! – Умид-ака замолчал. И так много слов сказал, не услышит их Сабир. Но хоть одно, да и запомнит. Пусть тут в одиночестве и подумает. Умный человек, образумится в конце концов.

Солнце поднялось над горизонтом. Жаворонки, притихшие было перед появлением светила, заголосили на всю округу – приветствуют! И он поднял руки к небу, закричал: «Ого-го!» Когда и где он мог позволить себе кричать во весь голос? Только здесь! В городе его бы осудили, кто шикнул бы, кто подумал, что с ума сошел. А он просто кричит, вторя птицам, как они, встречая солнце. Но день начался! Пора до своего убежища, еду готовить, за водой сходить к колодцу Умида.

Сабир Каримович вышел на такыр. Змея скользнула в трещину. Еще не спряталась в норе? Пора бы…

Тень от саксаула ажурная, под такой человеку от жары не схорониться. Хорошо, что стену поставили! Пока солнце поднимается, тень от нее длинная, даже прохладно в ней. Сабир Каримович обломал по пути несколько сухих веток акации, разжег огонь.

Все его дела здесь – это найти топливо для очага, сварить обед, принести воды. Ночью он смотрит на звезды, думает о вечном, днем прячется в тени стены или в палатке и тогда думы его о жизни. Сколько их пронеслось в его голове! За все время своего отшельничества он вспомнил и разобрал всю жизнь, все свои поступки. Порой, его мучала совесть, и он искал оправдание себе, порой, всплывала обида, и тогда он искал оправдание обидчикам. И думал, как бы он жил, если бы мог начать все с начала? Что бы изменил в своей судьбе? С какими людьми и не встретился бы, прошел мимо, каких полюбил бы, стал другом? Но прошлое не изменить, а вот возвращение к нему в думах, хоть и тяжело бывает, но позволяет проанализировать, понять, какой ты сам есть человек. Сабир Каримович понял, что он неплохой человек. Все же хорошего он сделал больше, чем плохого. И еще понял, что выбор у него был всегда. Если бы хотел, то жил иначе. Но хотел ли он иначе? Хотел ли он другую семью, другую работу? Нет! Даже мурашки поползли по спине, когда он вдруг представил, что нет у него его жены, его детей. Работа? Он сам добивался ее, сам поднимался по служебной лестнице, чтобы стать уважаемым человеком, чтобы побольше зарабатывать для семьи. Но уважение людей пропадает, как только ты спускаешься по этой лестнице. Не место, которое завоевано годами бессонных ночей, делает человека уважаемым. Что тогда? Вот Умид-ака – простой человек, а в кишлаке его каждый уважает. Он хорошо трудится, душой болеет за скот, доверенный ему, детей вырастил в заботе и любви, и они ему отвечают тем же. Добра мало нажил? Да что в нем проку? Гордится только, что есть? Но и без него как жить? Как без хорошей одежды жить, без хорошей еды? Как детей воспитать, обучить без денег? Как здоровье сохранять без них, без знакомств? Как ни крути, а деньги нужны и столько, чтобы на базаре или в супермаркете покупая что-то, не о цене думать, не о сумме, которая у тебя в кармане, а о товаре, о его качестве, о том, что и сколько нужно тебе, твоей семье!