– Долго объяснять. Мне велели вас проводить.

– Проводить?!

– Ну да. Ведь не сидеть же вам тут день и ночь. Да и опасно вам тут оставаться. Вас разыскивают враги.

– Враги?! Ничего не понимаю…

– Идёмте. Потом объясню.

Он смотрел на меня большими тёмными, почти чёрными глазами из-под длинных чёрных ресниц. В этом взгляде улавливалось что-то знакомое, но я никак не мог понять, что именно. Я спросил:

– Откуда ты меня знаешь?

– Откуда и вы меня, – отвечает.

Я ещё больше удивился:

– Я?!

– Ага.

Я ещё пристальнее вгляделся в лицо мальчишки. Толстые губы и узкий подбородок; тёмные, с изломом брови; густые тёмные, почти чёрные, волосы, зачёсанные набок. Что-то крутилось в памяти, но это «что-то» словно пыталось увести меня в мои школьные годы. В общем, это «что-то» никак не хотело принимать чётких очертаний.

– Нет, не узнаю, – признался я.

– Я Денис. Неужели не помните? Хотя… конечно. Для вас ведь столько прошло времени.

– Кораблёв, что ли, который из рассказов? – Это я попытался пошутить. Нет, шутки не вышло, потому что моё убитое душевное состояние выдал голос. Денис, слегка усмехнувшись:

– Не из рассказов. Не Кораблёв я, а Костров.

Да, действительно, эту фамилию я где-то слышал. Но где и когда? Нет, я не мог вспомнить, в чём и признался.

– Ладно, – пообещал Денис, – потом всё равно вспомните. Идёмте. Или хотите сидеть тут всю ночь до утра?

Провести всю ночь в парке я не хотел, поэтому не стал упрямиться. Я понимал, что хуже, чем есть, всё равно уже быть не может. Я поднялся со скамейки:

– Ну что ж, Денис Костров, веди, куда велели. Только я не понимаю, что происходит.

– Не понимаете?! Даже вы?! Учёный?! – искренне удивился Денис.

– Ну, пусть будет «даже». Я вообще не понимаю, как тут оказался. Не понимаю, почему тут всё так изменилось за несколько часов.

– Изменилось?! За несколько часов?! – удивился Денис. – Вы что-то путаете, Александр Иванович. Тут давно ничего не менялось.

– Давно?!

– Ну, год назад тут всё было так же.

– Год назад?! А Майский проспект?! Что с ним?! Он утром был таким, как всегда, а теперь там все дома новые. Когда его успели перестроить?! За три часа? Это же невозможно! А куда делась улица Студёная?

– Нет никакого Майского проспекта, – ответил Денис.

– Как это нет?!

– А вот так и нет. Тот проспект, про который вы подумали, что Майский, совсем и не Майский. Он по-другому называется. И никакой улицы Студёной сроду не было.

Я удивился:

– Как же не было, если я там жил?!

– Думаете?

– Не думаю, а знаю.

– Ладно, вам потом всё объяснят. Идёмте, а то скоро станет совсем темно.

Что было делать… и я пошёл с Денисом. Денис повёл меня вглубь парка. Вот озеро. На берегу и посередине скульптуры, пришедшие из далёкого прошлого. Перила заборчика, тянущегося вдоль озера, они тоже из прошлого. Центральная аллея… Нет, аллея как раз не из прошлого, а из настоящего. Широкая, со знакомыми цветочными клумбами и с высокими пирамидальными тополями посередине и с северной стороны аллеи.

Я хорошо знал парк, поэтому стал внимательно рассматривать всё, что попадалось по пути. Дело в том, что я уже начинал сомневаться, что это ТОТ САМЫЙ ПАРК. Нет, на центральной аллее всё было так, как и должно быть. Вот клумба с коротко подстриженной ярко-зелёной травой и красными, с жёлтой серединой, цветами цмина. Следующая клумба с белоснежными садовыми ромашками. Киоски по левой стороне – те же самые. Да вообще всё было таким, каким я знал. Не может же в другом парке всё повторяться со столь нереальной точностью.

В конце аллеи мы повернули направо. Денис повёл меня к северным воротам парка. Ворота тоже были ТЕМИ САМЫМИ. Это было высоченное деревянное сооружение с арками, выкрашенное светло-жёлтой краской и украшенное орнаментами из покрашенных в белый цвет досок. Арок было пять: широкая и высокая центральная; четыре арки поменьше, по две с каждой стороны от центральной арки.