Джон глянул на Джейн. Она смотрела куда-то вдаль сквозь кварцевый бронеколпак купола, на изумруды далеких звёзд, обдумывая слова Джона. Вздрогнув, она повернулась к нему.

– Ладно, Джон, я пойду посмотрю, что и как, а то не могу даже сориентироваться, – сказала Джейн и поплыла между лиан к люку.

Джон остался переваривать ещё раз все события. Мысли лезли, одна нелепеё другой, от них становилось как-то не по себе. Словно назойливые мухи, они крутились в голове, и Джон никак не мог от них избавиться. Так он просидел до самого обеда.

После завтрака Смит Филд поднялся в капитанскую рубку, и, устроившись поуютнее, молча сидел с закрытыми глазами. Казалось, что он спит. Смит старался продумать все до мелочей. Он волновался, что было с ним очень редко. Раньше главной задачей его работы было выполнение заданий с Тенли, сейчас задача была потруднее.

Теперь ему предстояло спасти и уберечь от неминуемой гибели четырех человек, спасти и уберечь от жестокой Тенли. Задача почти невыполнимая. В скором времени предстоял сеанс связи с центром, а отчёт о причинах вынужденного старта с полным объяснением дел ещё не был готов. Но, прежде чем что-либо писать, нужно чётко определить свои собственные планы на будущее: возвращаться или нет на Тенлю. С другой стороны, это решение зависит от поведения Тенли, да и от самого экипажа корабля. Кто их знает, что им может прийти в голову, может, они согласны на неминуемую гибель, лишь бы на Тенле. Смит прекрасно знал каждого, кто на что способен. Но отношение людей к родной Тенле не знает никто, кроме них самих. «– Интересно, что бы ответил Робинзон Крузо, если бы ему перед его роковым плаванием сказали, что он проживет двадцать восемь лет в полном одиночестве?» – уныло подумал капитан. Утром капитан ещё не был готов чётко объяснить свои планы, точнее, не смог.

«– Может, старею?» – промелькнуло в голове. Ещё раз Смит вспоминал и анализировал действия, выражения глаз, мимику лиц членов своей команды, когда он говорил про сожжение Тенли и про вариант «Побег». Такое название он придумал только что. Но после детального размеренного анализа Смит пришёл к выводу, что его последние слова были пропущены всеми без исключения, в тот момент в глазах своих астронавтов он читал ужас оттого, что они услышали из его уст. Ему надо было построить разговор наоборот, начав со своего предложения, а потом уж его обосновать. «– Ну что ж, придется играть с Тенлёй в прятки – кто кого. Я совершенно не знаю, подозревает ли Центр о том, что нам известно о космическом полке, или нет. Если Тенля зарегистрировала сигнал первой категории, то вполне возможно, что они смогли зарегистрировать и наш разговор с полковником. В таком случае можно петь «за упокой души». Сам Сэм Браун ничего не говорил о том, что он передал сообщение на Тенлю о катастрофе, ведь ему было не до того в те последние минуты, слитые в несколько часов. Значит, у нас есть шанс. Попробуем им воспользоваться. Посмотрим, что из этого получится. Кроме Тенли терять нечего, чёрт побери».

Посидев ещё минуты три, капитан щелкнул выключателем и начал диктовать Эпокапу отчёт о вынужденном аварийном старте. Продиктовав то, что требовалось в этой ситуации, капитан спросил, сколько времени осталось до сеанса. Эпокап ответил, что Тенля должна выйти на связь через семь с половиной минут. Капитан имел в запасе для отдыха семь минут…

В каюте Дэнила Лонга абсолютное молчание нарушал лишь робот Хват, с легким шарканьем по полу с портативным кондиционером, очищая воздух от густого табачного дыма. Пользоваться трубкой в невесомости довольно-таки неудобно, и поэтому в такие дни Главный механик-электрик пользовался «свирепыми» сигарами, которые продирали аж до колен. В отличие от педантичного робота, снующего по полу при помощи магнитных присосок, Дэнил висел в самом центре каюты, изредка щелкая по сигаре, чтобы сбить пепел, за которым тут же начинал охотиться Хват. Пожалуй, в эти минуты Дэнил был самый спокойный из всех. Ему, родившемуся в космосе, было абсолютно все равно – увидит он свою планету, или нет. С полным хладнокровием он думал о том, как себя чувствует капитан. Вместе со Смитом он уже бороздил просторы Вселенной более десяти лет. Смит был его другом. Он был тем человеком, который никогда не предаст и не продаст, даже самому дьяволу. Дэнил знал, что он нужен Смиту так же, как Смит нужен ему. Это была самая настоящая космическая дружба, и второй такой не найти нигде. Дэнил хорошо знал своего капитана и в такие минуты никогда не тревожил. Он знал, что охламонов, Робина и Джона, можно уговорить хоть куда – этих романтиков хлебом не корми, лишь бы побольше приключений. Но оставить их до конца своих дней в космосе – эта задача потруднее. Вскоре думать об охламонах ему надоело, они отошли на второй план, и, задумчиво глядя на синие кольца дыма, Дэнил стал думать о себе. Родителей он не помнил совсем. Потом, через семнадцать лет ему рассказали его историю появления на свет. Его родители были безработные инженеры. И когда они услышали о том, что Космическому Центру требуется молодая парочка для проведения медицинских экспериментов, они сразу согласились. Эксперимент сводился к тому, что не рожавшая до этого женщина должна в условиях невесомости зачать и родить ребенка, которого через три месяца после родов поместят в центрифугу для адаптации к притяжению Тенли, и ещё через три месяца он должен будет спуститься на планету под строгий надзор врачей в течение двадцати лет. За этот эксперимент родители получали целое состояние и плюс полная опёка ребёнка государством, если они от него откажутся. Родители Дэнила выигрывали во всём – только безработица мешала им завести ребенка. А с помощью эксперимента получалось всё – и ребёночек, и нужные по горло деньги и, кроме того, бесплатная прогулка по солнечной системе. После того, как медицинская комиссия признала их годными для эксперимента, и они победили в конкурсе, их разлучили на три месяца для обучения. Мать Дэнила изучала основы медицины, пользование скафандрами, основы управления и ориентации космическим кораблем и все остальное, самое необходимоё для женщины, а отец досконально разбирался во всех системах корабля, способах и методах ремонта, изучал управление в пассивном режиме, коррекцию траектории и всё остальное, касающеёся мужчины, на случай аварии. И, конечно же, требовался стопроцентный положительный исход самого эксперимента. Молодым супругам запрещалось даже говорить по телефону, и лишь изредка, когда зоркие глаза психологов замечали, что один из супругов начинает забывать о своей половине, поглощённый учёбой, словно невзначай, ему показывали прекрасный цветной слайд любимого человека.