Александр посмотрел на небо, и он увидел, как солнце постепенно всходит. Он улыбнулся, и почувствовал, что он готов к новому дню, что он готов к новым вызовам, что он готов жить. Он снова посмотрел на свое отражение в стекле машины. Оно смотрело на него с тихой и доброй улыбкой, в нем больше не было наглости, страха, злобы, а только спокойствие. Он чувствовал, что он стал самим собой, что он снова свободен, что он снова жив.

Пыль веков, словно тончайший саван, окутывала каменный саркофаг. Она забивалась в складки одежды профессора Эмиля Дюбуа, щекотала нос и, казалось, сама стремилась навеки скрыть тайны, которые он так отчаянно пытался раскрыть. Иероглифы, высеченные на поверхности саркофага, напоминали запутанную паутину, сплетенную из загадок и преданий давно ушедшей эпохи. Каждая черта, каждая линия, казалось, шептала истории о фараонах, богах и сокровищах. Дюбуа, с фонарем в руке, медленно водил лучом света по древним письменам, его сердце колотилось в груди, словно загнанная птица. Он потратил годы на поиски этой гробницы, гробницы фараона Ка-нефера, легенды о котором передавались из уст в уста на протяжении многих столетий. И вот она, перед ним, во всей своей таинственной и величественной красе.

Зал, где стоял саркофаг, был огромным, высеченным в скале, и казался почти пустым. Тяжелый, затхлый воздух давил на грудь, пахнул землей и древностью, а едва уловимый запах ладана, который, казалось, въелся в камни навеки, щекотал ноздри. Стены были украшены фресками, на которых были изображены сцены из жизни фараона, боги и мифические существа. Казалось, что они наблюдают за Дюбуа, смотрят из глубины веков своими бесстрастными, каменными глазами. Археолог осторожно обошел саркофаг, стараясь не нарушить покой вековых стражей, но втайне надеясь увидеть их удивление. Он провел рукой по гладкой поверхности камня, ощущая прохладу, которая проникала сквозь перчатки. Он был уверен, что эта гробница хранит нечто большее, чем просто сокровища. И он был прав.

Осторожно, с помощью своих ассистентов – молодого, но амбициозного аспиранта Лео и опытного, молчаливого египтолога Халида, Дюбуа сдвинул тяжелую каменную крышку. Скрип, который она издала при этом, казалось, разбудил древних духов, заполнив зал эхом, которое пронеслось по каменным сводам и исчезло в мрачных углах. Ассистенты побледнели, на их лицах застыл испуг, но Дюбуа ничего не заметил, полностью погруженный в увиденное.

Внутри саркофага покоилась мумия фараона Ка-нефера, облаченная в льняные саваны, украшенные золотом и драгоценными камнями. Золотая маска, покрывавшая лицо, сверкала в свете фонаря, словно насмехаясь над смертностью. Но не золото и драгоценности занимали мысли Дюбуа, хотя, конечно же, он не был равнодушен к их великолепию. Его взгляд был прикован к странному предмету, который покоился на груди мумии, на самом сердце фараона. Это был шар из темного обсидиана, с тонкими прожилками, которые напоминали застывшую лаву. Он пульсировал еле заметным светом, и Дюбуа чувствовал, как от него исходит легкое, едва ощутимое тепло. Он никогда не видел ничего подобного. Казалось, что шар дышит, пульсирует жизнью, несмотря на свою неорганическую природу.

– Что это? – спросил Лео, стараясь скрыть волнение, его голос дрожал. – Профессор, вы когда-нибудь видели нечто подобное?

Дюбуа покачал головой, его взгляд не отрывался от шара.

– Никогда, Лео. Никогда, – ответил он, его голос был полон удивления и благоговейного трепета. – Я не могу объяснить, что это такое.