Ренар, уютно устроившийся в соседнем кресле, теперь наслаждался отсутствием Присциллы в зоне видимости и с явным удовольствием курил. Он вернулся вместе с Шамасом, куда более спокойный и веселый, чем до того.

— Если принять за истину то, что в вашем мире, леди Лиддел, небеса, вопреки расхожему мнению, не отливают зеленью, а солнце так же восходит на востоке и садится на западе, то, думаю, нет ничего удивительного, что многое вам действительно кажется знакомым, — Шамас протянул мне чашку с кофе, и придвинул поближе к огню стул, до того стоявший рядом с небольшим письменным столом.

Стол, в отличие от всего остального пространства гостиной, был аккуратно прибран и казался почти пустым.

— Эта книга куда менее занимательна, чем «Истории о золоте и железе», — Шамас кивнул в сторону моих коленей. — Но я подумал, что она порадует девушку, которая советуется с птицей, когда нужно выбрать книгу на вечер.

— Большое спасибо, господин Раферти, — ответила я, имея в виду и кофе, и этот вот другой подарок.

— Я спросил разрешения у вашего патрона, разумеется, — продолжил он. — Лорд дель Эйве не возражал. Как не возражал он против вашего визита сюда и даже обещал передать приглашение. Я рад, что вы все-таки нашли время навестить меня. Надеюсь, вас действительно не слишком смущают вся эта пыль и коробки...

Он махнул рукой, словно предлагал на всякий случай убедиться, что и пыль, и коробки все еще наличествуют, и мы оба — и я, и Ренар — поспешили заверить его, что нет, не смущают. Кофе был очень крепким и горчил, в него добавили специи — перец и что-то еще.

— Розмарин, — сказал Ренар, заметив, что я принюхиваюсь. — Но я бы предпочел что-нибудь... более согревающее.

Шамас рассмеялся, шутливо погрозил ему пальцем и достал из внутреннего кармана сюртука маленькую фляжку, уже знакомую мне. Заговорщически махнув ею в сторону Ренара, он плеснул немного виски ему в кофе.

— Вам, леди Лидделл, не положено, — извинился он. — Лорд Парсиваль пообещал, что сделает со мной что-нибудь нехорошее, если узнает, что я снова попытался предложить неофиту выпивку, — он приподнял фляжку. — За ваше ученичество. Пусть пролетит быстро и успешно завершится!

Я посмотрела на пятна от чернил, въевшиеся в пальцы там, где они соприкасались с пером. Быстрым и — тем более — легким мое ученичество точно не будет, и ведь мы пока еще даже толком не начали: Присцилла гоняла меня по этикету, ставила мне почерк, называя это тренировкой концентрации, и изредка, когда ей казалось, что я это заслужила, рассказывала мне о магии, очень мало и скупо, под любым удобным предлогом обрывая рассказ — и всегда на самом интересном месте, там, где у меня появлялись новые вопросы.

Ответы на некоторые из них я, конечно, искала сама — никто не запрещал мне прятаться за шторой в библиотеке, и я пользовалась этим.

— Как вам живется в новой роли, Мари? — спросил Шамас.

— Я еще не поняла, — ответила я. — Моя жизнь, господин Раферти, за последний месяц несколько раз переворачивалась вверх ногами и обратно, поэтому я боюсь судить о новой роли, пока не пойму, что задержусь в ней дольше, чем на пару дней. Но некоторая доля определенности мне нравится.

Шамас хмыкнул и снова приложился к фляжке.

— Я вижу, леди Присцилла позволяет вам вольности вроде прогулок по холмам и визитов к сомнительным личностям вроде меня, — сказал он.

— Если не вытаскивать леди Лидделл из библиотеки, — Ренар вытянул ноги вперед и скрестил лодыжки, — она будет больше похожа на призрака, чем на живую девушку, а в этом проклятом доме и так слишком много траура по поводу и без.