Вероника по личному опыту знала, насколько это сложно – перевоплотиться в образ сценической героини и не сделать ее страсти своими собственными. Именно из-за этого, многим актерам сыгранные ими роли стоили душевного здоровья, а иногда и самой жизни. Воистину справедлива поговорка: «Легко быть святым, сидя на горе Тайшань. Гораздо сложнее оставаться святым, сидя на базаре». Слишком непросто преодолеть пропасть между славой, успехом, поклонением зрителей и реалиями жизни. Какой опасный соблазн для души актера, ощутив внимание зрительного зала, позволить себе наслаждаться властью над ним, играть его чувствами.

Ей и самой доводилось испытывать чувство торжества и ликования от ощущения безграничного господства над залом, когда зрители, казалось, переставали дышать, внимая ей. К счастью, вовремя удалось ей избежать этой опасности.

– Да, к счастью… Главное, что мое искусство находило отклик в душах, меня не только слушали, наслаждались пением, но и сопереживали моим героиням. Так ведь? – улыбнулась она своему отражению. Улыбка была все той же. Это осталось, пожалуй, тем единственным, что преображало ее уже несколько поблекшее, тронутое морщинками лицо, делая привлекательным, как и прежде.

– Как и прежде? Это вряд ли… – вздохнула она, принимаясь за работу.

3. Оборванные нити

Они жили через пару домов друг от друга на восточной окраине городка, «за путями».  Обитателей этого района прозвали «вокзальскими». Учились Петр и Анна в разных классах, в школе, которая была единственной русской из всех восьми школ городка и находилась в самом центре, по другую сторону железнодорожных путей. В этом районе хозяйничали уже   «городские».

  «Вокзальские» с «городскими» не то чтобы враждовали, а скорее соперничали между собой кто круче. Драки между ними случались регулярно. Петру и самому доводилось не раз хаживать с местными стенка на стенку против «городских», после чего происходило «замирение». Побежденные вместе с победителями шли на танцы в городской сад, предварительно хлебнув немножко горячительного в виде домашней наливочки. Пить, что покрепче и много, у них не было принято.

Существовал между пацанами еще один неписаный закон – защищать и опекать девчонок своего района. В самую темную ночь, в самое позднее время, возвращаться с городской танцплощадки без провожатого можно было без опасений. Тем более, что ни о каких маньяках в городке тогда еще и слыхом не слыхали.

Для рано повзрослевшего Петра, Анька была «мелкой», ему было интереснее со старшими, а потому иногда с танцплощадки приходилось ей возвращаться одной. И хотя дорога была длинной, пролегала через несколько улиц, железнодорожную линию и огромный темный пустырь, Ане страшно не было. Все знали, что она под Петькиной защитой. Рассердить его боялись – в свои пятнадцать он был шире в плечах и на голову выше многих, кто был и постарше него. Пришлых и приезжих в городке еще не было, а если кто изредка появлялся, ушлые парни, быстро проведав о новичке, сразу же доводили до его сведения местные правила поведения и вежливо объясняли, чем чревато их нарушение. При первой же попытке игнорировать эти разъяснения, нарушителей били больно и жестоко.

Из дому Аню отпускали без особых опасений, полностью доверяя Петру. Он рос без отца и был своим в их доме, где с азартом перенимал у деда Евдокима секреты столярничества.

Ане оставалось учиться в школе еще два года, когда пришлось им расстаться. Уехал Петр сразу после выпускного. Аня приуныла, перестала водиться с подружками и, сделав уроки, все свободное время просиживала за пианино. Летом много читала, уединившись в саду около любимой груши, или помогала в огороде.