Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц Марк Лефрансуа

Marc Lefrançois

LES GRANDES CRIMINELLES DE L’HISTOIRE

De l’affaire des poisons à nos jours

КоЛибри^>®

Введение

Да, женщины убивали, причем по тем же причинам, что и мужчины, и делали это с начала времен. Греческая и римская история знает множество примеров женщин-убийц, как мифических, так и реальных, от Медеи до Мессалины, от Клеопатры до Феодоры. Некоторые из них действовали, исходя из благих побуждений (так, Юдифь убила Олоферна, чтобы спасти еврейский народ), но другими двигали жадность, властолюбие, мстительность и мелочность.

Во Франции меровингские королевы не отставали от своих предшественниц: Брунгильда, сама, по всей видимости, стоявшая за множеством убийств, поплатилась за это жизнью. Представительницы династий Каролингов и Капетингов занимались тем же самым, но их постепенно отстранили от власти, так что они оказались в меньшей степени вовлечены в политические преступления.

В среде гражданского общества убийства, совершенные или заказанные женщинами, остались обычным явлением. Если женщины не находили того, кто исполнит их волю, то убивали собственноручно. Кто-то полагал, что они были ведомы страстью. На протяжении долгого времени женщины считались слабыми и неразумными созданиями, подвластными чувствам, но в действительности же многие из них обладали холодным и расчетливым умом.

Их излюбленным оружием был яд: преимущество заключалось в том, что его использование не требовало физической силы, которой обычно как раз не хватало женщинам, чтобы покончить с надоедливым мужем, отцом, который все никак не умрет, братом, стоящим на пути к наследству, или слишком жадным опекуном. Яд означал преднамеренное убийство, а потому отравление рассматривалось как худшее из преступлений. В XX веке его называли оружием тру́сов.

Другим преимуществом яда была его невидимость. В XX веке судебная медицина еще только зарождалась, анализы и вскрытия проводились редко, а их результаты не отличались точностью. Смертельные случаи не подлежали экспертизе, зачастую из-за отсутствия средств и методов, а порой из-за равнодушия. Смерть избавили от каких-либо подозрений. По тем же причинам задержанных преступниц нередко отпускали из-за недостатка улик.

И хотя французское правосудие, чьи законы были написаны мужчинами, предусматривало смертную казнь для обоих полов, женщины, чьи преступления удалось доказать, чаще пользовались снисхождением со стороны его представителей. Влияние жестокого и властного мужчины могло расцениваться как смягчающее обстоятельство, отравительницам нередко даровали королевское, императорское или президентское помилование.

Что касается смертной казни, то начиная с XVII века к ней гораздо чаще приговаривали мужчин, и такое положение дел сохранялось вплоть до ее отмены в 1981 году. Но это не помешало некоторым нашим преступницам подняться на эшафот.

Так что да, женщины убивали, и историям некоторых из них (от недовольной жены до серийной убийцы) настоящая книга и посвящается.

Маркиза де Бренвилье

Мари-Мадлен родилась в 1630 году. История не сохранила никаких сведений о ее матери, но нам известно, что отец, Антуан Дре д’Обре, занимал несколько важных должностей. В Государственном совете он был советником и докладчиком, а также служил главным управляющим шахтами и рудниками во Франции, что обеспечивало ему приличный доход (в дополнение к унаследованному состоянию). В 21 год Мари-Мадлен вышла замуж за Антуана Гобелена, маркиза де Бренвилье, барона де Нурар, командующего полком в Нормандии. Приданое в 100 000 ливров делало ее выгодной партией, но Мари-Мадлен вдобавок описывали как очаровательную и живую девушку, пусть и невысокого роста. Брак обещал быть удачным.

Так прошло восемь лет.

В 1659 году маркиза де Бренвилье, уже будучи матерью двоих детей, познакомилась с одним из друзей своего мужа, капитаном кавалерии Жан-Батистом де Годен де Сент-Круа. Чтобы придать себе значимости в мире, где происхождение играло более важную роль, нежели благосостояние, он называл себя незаконнорожденным сыном главы одного влиятельного французского рода. Мужчина был красив, хорошо сложен, уже женат и имел детей. Маркиз де Бренвилье не ревновал, он сам вел двойную жизнь, так что Сент-Круа стал любовником маркизы.

И если их отношения не беспокоили мужа, то того же нельзя было сказать об отце Мари-Мадлен. Напротив, он, глубоко тревожась о репутации и боясь скандала, приложил все усилия, чтобы поставить точку в этой истории. Он дошел до того, что король Людовик XIV подписал указ о заточении без суда и следствия, так что 19 марта 1663 года Сент-Круа арестовали посреди улицы и доставили в Бастилию. Все это произошло на глазах его любовницы.

Его заточение продлилось шесть недель: 2 мая 1663 года он уже вышел на свободу. Легенда гласит, что в Бастилии Сент-Круа познакомился с неким Экзили (настоящее имя – Эджиди), дворянином, состоявшим на службе у шведской королевы Кристины. Его заключили под стражу по политическим мотивам и отпустили 1 июля 1663 года. Слухи об этой возможной встрече и породили легенду. Будучи итальянцем, Экзили непременно разбирался в искусстве ядов и отравлений и во время заключения передал капитану свои знания. Тем не менее итальянец, едва освободившись, отправился в Англию, и если по возвращении во Францию он на некоторое время остановился у бывшего товарища по несчастью, то Сент-Круа познакомился с наукой о ядах лишь около 1665 года, посетив курсы, которые швейцарский химик Кристоф Глазер, первооткрыватель сульфата калия, преподавал французской публике на протяжении восьми лет.

Достоверно известно то, что, едва освободившись, Сент-Круа возобновил отношения с маркизой де Бренвилье и что их сладкая жизнь (путешествия, вечеринки и азартные игры) оказалась тяжким бременем для его изначально тощего кошелька, несмотря на всю поддержку любовницы. Винила ли (как поговаривали) Мари-Мадлен отца за то, что он разлучил ее с возлюбленным на полтора месяца? Или же она думала лишь о том, как ускорить события и завладеть частью отцовского состояния, которая все еще ей полагалась, хотя приданое уже соответствовало ее доле в семейном наследстве?

Так или иначе, она заинтересовалась искусством составления ядов и стала их изготавливать вместе со своим любовником, чтобы убить отца. Помимо того, что она более-менее регулярно посещала аптеку на улице Пти-Лион неподалеку от рынка Сен-Жермен на левом берегу Сены, она также наносила визиты в больницы, оказывая поддержку пациентам без семьи. Но больные, которые привлекали ее внимание и которых она угощала пирогами, вскоре умирали в мучениях.

Также она испытывала «фокусы» на слугах, в частности на горничной Франсуазе Руссель. Отведав смородины по настоянию своей хозяйки, та слегла на несколько недель. А от ветчины, которую маркиза ей предложила, Франсуаза и вовсе отказалась из-за слишком уж неприятного запаха…

Когда маркиза де Бренвилье нашла идеальные пропорции для того, что позже назовут рецептом Глазера, и убедилась, что врачи неспособны обнаружить причину недуга ее подопытных, то принялась за своего отца. В канун Пятидесятницы 1666 года Антуан Дре д’Обре пригласил дочь с тремя внуками (младшего она, несомненно, родила от любовника) в свое поместье в Оффемоне, что неподалеку от города Компьень. К тому времени ему исполнилось 66 лет, и он уже был нездоров, а после визита родни все чаще жаловался на боли в животе. После к ним добавилась рвота. Когда он вернулся в Париж и обратился к врачам, болезнь только усугубилась. Наконец, 10 сентября 1666 года он скончался.

Яд был добавлен в травяные снадобья или в вино, которые он пил. Сделала это либо сама маркиза, пока находилась в Оффемоне, либо лакей по имени Гастон, которого она подкупила. Всего старик принял от 28 до 30 доз модифицированного мышьяка. Тем не менее врачи сочли смерть государственного советника естественной. По традиции, семейные обязанности и имущество унаследовал старший из сыновей, Антуан Дре д’Обре, пусть и должен был поделиться землями с братьями и сестрами.

Вместе с деньгами маркиза де Бренвилье получила еще больше свободы. Сохраняя отношения с Сент-Круа, она имела и других любовников, например, сблизилась с Франсуа де Пуже, маркизом де Надаяк, двоюродным братом ее мужа. Но хотя у Сент-Круа тоже были другие любовницы, он не скрывал своей ревности. Более того, он стал непосредственным свидетелем того, как маркиза убила своего отца: конечно же, она призналась ему лично, но также имела неосторожность написать ему соответствующие письма. Он мог ее шантажировать.

И вскоре сделал это, потребовав денег. У нее же их не осталось, зато копились долги, а кредиторы потеряли терпение. В 1669 году одно из поместий в Нора, доходы от которого она делила со старшим братом, было продано по решению суда. По всей видимости, раздосадованная скандалом из-за разорения, маркиза предала его огню, и теперь все ее мысли занимало только убийство брата Антуана. Первое преступление прошло удачно, равно как и предшествовавшие ему попытки, почему сейчас она должна потерпеть неудачу? Сент-Круа, заинтересованный ее начинанием, отправил к маркизе одного из своих людей, Жана Гамлена по прозвищу Попутчик. Тот стал лакеем будущей жертвы. Кроме того, Антуан приютил у себя на несколько месяцев младшего брата, Франсуа, и заботой Попутчика стали они оба.

Вперед