– Ну ты и сволочь! – Нанью просто на части разрывало. – Полумертвая тварь! Ведь ты специально это сказал, не дурак же, чтобы не понимать! Ненавижу кровопийц! Только о себе и думаете, черви болотные! Убирайся, а то я тебе всю рожу огнем изуродую.

– Заживет, – он ответил, будто и не слышал оскорблений. – У меня только пальцы не отрастают, как выяснилось.

– А я потом еще раз изуродую!!!

– Жаль. Вот именно с тобой, аппетитная, я собирался подружиться в первую очередь.

– Лишая ты получишь, а не мою кровь, понял?!

– А. Раз ты настроена решительно, то мне с вами больше делать нечего. Но если понадобятся деньги – знаешь, где меня искать.

И просто зашагал по дороге дальше, оставляя всю троицу в полном недоумении. Одна Нанья продолжала кричать ему вслед проклятия, но даже ее словарный запас рано или поздно должен был иссякнуть. И тогда придется чем-то заполнять ту пропасть, которую Кристофер Кирами оставил между Отравой и Лю.

– Лужица! Здоровья твоим рукам, лучшая, но самая медлительная повариха Левоморья!

– О! – пышнотелая владелица всея кухни отбросила полотенце на стол. – Нанька моя вернулась! Хоть будет с кем поскандалить на равных! Иди, родимая, я тебя шлячкой накормлю.

– Шлячку сама ешь, а мне зажарь кабанчика!

– Ишь, раскомандовалась, обжора!

Нанья будто расцвела, как только они зашли в заезжий дом. Последние пару часов, пока они добирались до города, а потом еще говорили со стражей, она всеми силами поддерживала видимость непринужденной болтовни, но обстановку вряд ли сильно разряжала. И вымоталась от такой тяжкой ноши, но вот теперь с возвращенкой Лужицей, так схожей с ней темпераментом, перекрикивалась от чистого сердца. Нанья тут же бессовестно вторглась и на кухню, чтобы покомандовать там. Или отдохнуть от своих молчаливых друзей, оставив их в компании друг друга рассаживаться за столом.

Отрава поняла, что этот разговор придется пережить – и чем раньше, тем безболезненнее:

– Лю, послушай… Кровопийца… он сильно преувеличил…

– Отрава, я вообще его словам значения не придал! – она уж было подумала, что застала тот редкий момент, когда перевертыш врет, глядя прямо в глаза, как он и сам не выдержал. – Точнее… я теперь понимаю, что все это время был… симпатичен тебе, но раз ты сама об этом говорить не хотела, значит, не настолько уж сильно.

В его последней фразе прозвучала вопросительная интонация. Или надежда. Ему, как показалось Отраве, от этой ситуации было не менее неловко, чем ей самой. Потому она заставила себя быть смелой – трусить можно только в том случае, когда еще есть куда бежать:

– Да, Лю, ты мне нравишься. Возможно, понравился с первого взгляда. Но я не жду от тебя ничего. Честное слово, не жду!

– И не надеешься?

– Нет!

Тут Отрава соврала – хвала звездам, возвращенцы это умеют делать преотлично. Несмотря на то, что Лю не дал ей ни единого повода для надежды, она все равно продолжала мечтать. К счастью, их приключения пока не давали шанса надолго остаться наедине со своими мыслями. Но Лю этим ответом удовлетворился:

– Это хорошо, Отрава. Потому что я не смогу оставить тебя, даже если этим буду причинять тебе боль. По крайней мере до того момента, пока не передам в руки Великого Кудесника.

– Я знаю, Лю, знаю. И даже обижусь, если ты навсегда пропадешь из моей жизни, когда достигнешь цели! Разве мы не стали за это время друзьями? Разве это не важнее… моей симпатии, которая скоро пройдет?

Теперь он улыбался шире и искреннее:

– Надеюсь. Тогда что, все как раньше?

– Все как раньше!

Она сказала это уверенно и тоже облегченно рассмеялась, пожимая его руку. В конце концов, шаткая неопределенность лучше, чем предыдущее напряжение. Мимо стола проплыла барышня в слишком плотном для такой жары бархатном платье и приветливо кивнула Лю. Он заметно напрягся и кивнул в ответ, а Отраве на всю оставшуюся жизнь расхотелось улыбаться. Ну конечно же, все как раньше! Да ничего подобного!