– Да, красиво! Машаллах! Всевышний наградил тебя великим даром!

– Благодарю, мой уважаемый спаситель, но иногда мой дар приносил мне страдания, муки и преследования, – Абдулл вздохнул, посмотрел на заволакивающееся тучами небо и оглянулся на возгласы и шум в караване. Там царила суета, слуги и погонщики быстро укладывали вещи на верблюдов, и накрывали тюки войлочными накидками.

– Дождь собирается, – Салим направился в сторону каравана, на ходу сказал: – Продолжим беседу в следующий раз.

Осенний моросящий дождь не стал помехой каравану, и они продолжили свой путь. Салим, укрывшись от дождя промасленной накидкой, ехал в хвосте каравана, размышляя о предстоящей дороге. Этот маршрут ему не был знаком, но он собрал всю информацию заранее. Расспрашивал купцов, побывавших в Кашгаре, читал труды арабских географов Ибн Хордадбеха, Аль Макдиси и, конечно, тюрка Махмуда Кашгари – уроженца Кашгара, проделывавшего этот путь не раз.

До непредсказуемого Торугартского горного перевала в горах Тэнри-тау оставалось еще два перехода. Дорога вела в гору и идти стало тяжелее, верблюды сопели в узкие щелочки-ноздри, лошади и мулы то и дело шарахались от скатывавшихся со склонов камней. Окружающий ландшафт стал более суровым. Местный проводник, нанятый в ближайшем селении, предупредил, что тут полно хищников – волков, шакалов, медведей. Особенно нужно быть осторожнее ночью! Его предупреждения стали реальными, когда люди увидели белые кости, в большом количестве разбросанные среди камней. Все притихли, даже всегда шумные музыканты перешли на шепот и стали чаще оглядываться по сторонам. Вооруженные тюрки-кочевники, нанятые Салимом для сопровождения и охраны, разъехались в разные стороны.

Перед самым перевалом к Салиму прискакал охранник и сообщил, что навстречу им движется караван из Кашгара. Салим решил выехать к нему, поприветствовать лично и расспросить о дороге. Некоторое время спустя он увидел клубы пыли на дороге в ущелье. Впереди ехал на белом, богато украшенном верблюде купец, по виду хорезмиец, который тоже, видимо, был предупрежден о встречном караване. Они поприветствовали друг друга на согдийском языке. Хорезмиец предполагал, что Салим будет расспрашивать его о дороге и других темах путешествия и сразу сказал, что они собираются сделать привал и пригласил его к себе в шатер, для беседы за трапезой и добавил:

– И вам советую отдохнуть перед прохождением перевала.

Салим принял приглашение и отдал указание сделать привал.

Возвращаясь от хорезмийца, Салим зашел в палатку к Абдуллу и предложил продолжить беседу.

– Наверное, не одно женское сердце ты ввел в смущение своими стихами, – начал разговор Салим, перебирая четки из лазурита.

Абдулл мгновение молчал, как будто вспомнив свои приключения.

– Конечно, женское сердце более восприимчиво к красивому и душевному слову, – тихо начал разговор Абдулл. – Однако мне всегда приходилось думать, не вызовут ли негодование мои сочинения со стороны их братьев, мужей и отцов. Однажды я был приглашен на праздник жертвоприношения в дом хакана Джента и увидел в окне прекрасные черные глаза, с любопытством выглядывающие из-за занавески. Я решил обратить на себя внимание незнакомки и прочитать лучше свои стихи. Когда дошла очередь до меня, я встал на небольшую скамейку, и, обращаясь в сторону окна, громко и нараспев произнес свое сочинение:

Коль с лица покров летучий ты откинешь, моя луна,

Красотой твоей будет слава солнца посрамлена!

Сбить с пути аскета могут эти пламенные глаза,

А от глаз моих давно уж отогнали отраду сна!

И давно бразды рассудка уронила моя рука!