Так, подумал с досадой Невский, на галстук не клюнуло. О ноже тогда вообще нет смысла говорить. Но если эдак пойдет и дальше, я уеду отсюда голый! Ничего себе соседушка… Массовик-затейник…

– А вы? – спросил он, вызывающе и с неприязнью глядя на Куплетова.

– Пардон?

– А вот и не пардон! Вы вчера чем тут занимались? Думаете, я слепой?

– Вчера? – как бы недоумевая, повторил Куплетов. – Мало ли, чем занимался… А-а, понимаю!.. Так я здесь чехол искал! От инструмента… Я чехол всегда засовываю, чтоб не мельтешил. А потом ищу…

Ну ты поговори-поговори, зло подумал Невский. А я-то еще там, в столовой, высмотрел его, решил: интеллигентное лицо, приятный будет собеседник. Господи, с каким давеча восторгом он заглядывался на мой нож!.. Ведь все же ясно! Мелкий мошенник, уездный аферистик – даже не аферист! Пойти с жалобой в дирекцию? Или куда там?.. Впрочем, это я всегда успею. Подождем еще…

– Ну ладно, хорошо, замнем, – стараясь, чтобы голос его звучал дружелюбно, сказал Невский. – Это все пустяк. Нам с вами жить здесь да жить…

– Конечно! – с готовностью подхватил Куплетов. – Я своих соседей уважаю. Предлагаю дружбу! – Он протянул руку и, отлепившись от косяка, торжественно вышел на середину комнаты. – А хотите, будем выступать на пару?

– Это как?

– Да чтоб потешней было. Как Ширвиндт и Державин. Или – Винокур с бригадой… Скажешь глупость, а люди смеются. – Куплетов неожиданно погрустнел и, подойдя к своей кровати, тяжело опустился на нее. – Закон эстрады. Вы думаете, отчего у нас такая эстрада глупая? Чтобы зритель себя уважал. Это дело то-онкое…

– Увы, – вздохнул Невский, притворяя за ним дверь в коридор, – затейник из меня никудышный. Не умею по заказу развлекать. Хотя – полезный дар, не спорю, кусок хлеба гарантирует всегда… Да вы бы прогулялись все-таки немного! Голова небось гудит?

– Нет, не гудит, – обиделся Куплетов. – Я ведь только разик вчера – по случаю… Мне пить нельзя.

– Так всегда говорят, – с иронией заметил Невский.

– Но мне действительно нельзя! Я не шучу. А вот – себя не берегу… Дурной совсем… Вы знаете, милейший, проигрался в прах!

– А вообще чем в жизни занимаетесь? Ну, чем кормились до сих пор?

– Вообще? – уныло повторил Куплетов, разваливаясь на кровати. – А всем понемногу. Можно целый день рассказывать, во как!.. Был матросом, был токарем, был поваром, был грузчиком, был спекулянтом колбасой, был сутенером – да, представьте, есть такая интересная профессия! – был электромонтером, санитаром в дурдоме, писал босяцкие стишки в многотиражки, работал гримером, шофером, вахтером, шпрехшталлмейстером, официантом… Богатая биография… Как у писателя Максима Горького, к примеру. Знаете такого? Про буревестника еще писал… Настоящий народный талант. Не иссякает Русь!.. И не иссякнет – это я вам говорю! И – что особо радует и удивляет, при всех житейских загогулинах – еще ни разу не сидел!..

Невский невольно хмыкнул.

– А сейчас?

– И сейчас не сижу, – с достоинством парировал Куплетов. – Лежу вот на кровати – и о чем-то интересном с вами говорю. А может, и не интересном…

– Почему же? Очень любопытно. Но я все-таки хотел бы знать: где нынче служите?

– Я не служу, милейший, это слово мне претит. С душком каким-то… Я тружусь! Всегда и всюду. Рук не покладая… А сейчас в Доме пионеров кружком руковожу. Дети любят выжигать, вот я их и учу. Первые робкие шаги в огромное искусство. Да… И там же, по совместительству, уроки бокса даю. Есть очень шустрые ребята. Родители меня уважают, разных жизненных знакомств и связей – куча!..

Куплетов разулся и прикрыл ноги краем одеяла.