— Да уж, — Малика тепло, но грустно улыбнулась. А потом встрепенулась, дотянулась до меня рукой и потрясла за предплечье. — А знаешь, что мы можем с тобой сделать?

— Что? — спросила скорее из вежливости, потому что уже не верила, что и правда можно что-то такое предпринять, чтобы мои мечты хоть на несколько процентов исполнились.

Вот только открывшую было рот Малику перебил звонок телефона. Её телефона.

— Начальство, — скривилась она, но звонок всё же приняла. Это я могла себе позволить взбрыкнуть и просто не ответить, ведь фактически они мне уже — никто. А вот Малика так поступить не могла. — Да, Настасья Андревна рядом… Как так не уволена? Вы же сами при всех сказали… Ладно, сейчас придём.

— Подробности, — потребовала от вот уже двадцать лет как моей подруги, которая сейчас выглядела очень удивлённой.

— Тебя вроде бы не увольняют, но там какие-то условности. Нас главный к себе в кабинет зовёт. Почему-то обеих. По телефону ничего рассказывать не стал. Пойдём?

Собственно, у Малики не было вариантов, так что она спросила про меня. И всё же приятно от неё слышать это привычное «мы».

— Сейчас умоюсь и пойдём, — кивнула ей, отчего она тепло мне улыбнулась. — Надеюсь Геннадий Иванович не думает, что я буду молчать в тряпочку?

— Настасья, давай сперва выслушаем этого барана, а потом уже решим, что с этим его возможно щедрым предложением делать.

— Малика, так ладно я, а ты-то что собралась решать, — подкольнула я подругу, намекая, что мне-то терять уже нечего, а вот ей… Её ведь никто рабочего места не лишал. Но, говоря по правде, она не выступала так открыто как я, стараясь сгладить углы. Наверно поэтому её и не тронули, а вот меня…

— Так я решила, что посмотрю на предложение начальства, а то, может, и я с тобой в свободное плавание отправлюсь, — уверенным тоном объявила Малика.

— А как же дети? — не удержалась я от вопроса. — Меня уже, считай, рядом с ними нет. А если ещё и ты уйдёшь… как они будут без нас обеих?

— Ничего ещё не ясно, — снова обтекаемо отозвалась подруга. – Готова? Тогда идём, послушаем «предложение, от которого мы не сможем отказаться».

Эх, знали бы мы тогда, что эта фраза станет пророческой, ещё подумали бы, идти в кабинет главного врача, или всё же сделать вид, что нас тут нет.

4. Глава 4

Настасья

— Анастасия Андреевна, Малика Хаисовна, проходите, садитесь, — моё бывшее начальство хмурилось, что ему было несвойственно. Обычно он держал на лице маску спокойной доброжелательности. Но не сегодня. Неужели настолько я его достала? — У меня к вам обеим есть деловое предложение. Я знаю, что вы дружите, поэтому принял решение не разлучать вас.

Глядя в глаза начальству, чуть не ляпнула: «решил убрать вас обеих разом», переводя его фразу на нормальный русский язык, без всех этих этических витиеватостей и, как итог, отклонения от правды.

Но я всё же сдержалась, а Малике вообще было не свойственно много болтать перед начальством. И вовсе не потому, что боялась или так сильно его уважала, а потому что предпочитала сперва всё выслушать, потом хорошенько всё обдумать, и только после этого открывать рот.

— Так вот, коллеги, я предлагаю такой обмен: я не увольняю Анастасию Андреевну, а вы вдвоём, как представители от нашей больницы, едете на закрытый симпозиум, который организован только для женщин врачей в возрасте «от сорока до шестидесяти лет». Согласно требованию свыше, каждая больница и другие медицинские учреждения должны организовать присутствие не менее двух представителей. Вот вы обе и поедете. Если согласитесь, то ваше увольнение, Анастасия Андреевна, — лист с приказом, пока ещё без подписи начальства, был нам с Маликой продемонстрирован Геннадием Ивановичем, видимо, чтобы не казаться голословным, — будет аннулировано. В трудовой тоже запись ещё не делали. Что скажете?