– Вас это устраивает?

Она молча кивнула с некоторым облегчением. Конечно, эти условия более приемлемы, чем те, которые ей сообщили несколько минут назад. Это полностью съест ее сбережения, но по крайней мере две тысячи долларов она была в состоянии достать. Об остальных пяти они будут думать позже, в том случае, если до этого дойдет дело. Если придется, она не раздумывая продаст «Морган». Речь шла о жизни Яна, а он был нужен ей в миллион раз больше, чем автомобиль. Имелись еще мамины драгоценности. Но это было святое. Даже для Яна.

– Я согласна на ваши условия.

– Отлично. Когда мы сможем встретиться?

– Когда угодно.

– Тогда я хотел бы увидеться с вами завтра в моем офисе. Я поговорю с Уолдом сегодня днем, а утром навещу мистера Кларка. Вы сможете приехать к десяти тридцати?

– Да.

– Хорошо. Я возьму полицейские рапорты и посмотрю, что у них есть против него. Идет?

– Замечательно. Знаете, у меня как камень с души свалился. Признаюсь, я была в панике. Это все не для меня. Полиция, залог, пункты обвинения… Не пойму, что происходит. Не знаю даже, что, черт побери, уже произошло.

– Ну, это мы и собираемся выяснить. Так что пока отдыхайте.

– Спасибо, мистер Шварц. Очень вам благодарна.

– Увидимся утром. – Разговор окончился. Джессика неожиданно опять разрыдалась. По словам Филипа Уолда, нужен грамотный адвокат. Какой ужасный день ей пришлось пережить. Господи, где Ян? Слезы вновь прочертили горячую дорожку по ее щекам. Ощущение было такое, будто они текли беспрестанно весь день. Ей нужно было привести себя в порядок. Скоро здесь будет Уолд.

Филип Уолд приехал в половине шестого. На его лице застыло выражение глубокой озабоченности, глаза выглядели уставшими.

– Вы видели его?

Джесси почувствовала, как слезы опять подступают к глазам, и изо всех сил старалась не расплакаться.

– Да.

– Как он?

– В порядке. Потрясен, но держится неплохо. Очень беспокоился о вас.

– Вы успокоили его? – Руки ее опять затряслись, а кофе, который она пила весь день, только усугублял положение.

– Я сказал ему, что вы расстроены, что вполне естественно в таких обстоятельствах. Джессика, давайте присядем.

Ей не понравилось то, как он это произнес, но, может быть, Филип всего-навсего устал. Им выпал долгий день. Бесконечно долгий.

– Я разговаривала с Мартином Шварцем. Думаю, он возьмет дело. Он собирался позвонить вам сегодня.

– Хорошо. Думаю, вам обоим он понравится. Мартин – хороший защитник и отличный человек.

Джессика проводила Филипа в гостиную, где он сел на длинный белый диван, с которого открывался прекрасный вид. Она же устроилась на мягкий стул, обтянутый бежевой замшей, рядом со старым, отделанным медью столом, которым они с Яном обзавелись во время медового месяца в Италии. Она набрала полную грудь воздуха и, глубоко вздохнув, вытянула ноги. Теплая, приятная комната, которая всегда приносила успокоение в ее душу. Но только не сейчас. В этот момент она чувствовала себя так, как будто прошли годы с тех пор, как ее ласкали руки Яна… Ей казалось, что прежняя жизнь уже никогда не вернется в этот дом.

Машинально ее взгляд упал на висевший над камином небольшой портрет мужа, сделанный несколько лет назад. С него ей нежно улыбался Ян. Сердце у Джессики заныло. Где он?

– Джессика? – Она сидела с отсутствующим выражением лица. Филип заметил, как она пристально посмотрела на портрет мужа и стала вдруг похожа на вдову в трауре. Какая у него отвратительная профессия. Он бросил взгляд в окно на открывающийся вид, давая ей возможность успокоиться. Однако Джесси полностью владела собой. Лишь глаза выдавали душевную муку. Филип сомневался, что она готова выслушать его сейчас, но был обязан сообщить факты. От первого до последнего.