Мне кажется, что на отрезке между «влюбилась» и «постель» я когда-то в жизни пропустила целый огромный этап, что он остался недопрожитым, неизученным, что я понятия не имею, что там в нём таится. Быть может, это не только моя проблема, а целого нынешнего поколения, привыкшего к тому, что путь между «ты мне нравишься» и сексом иногда измеряется даже не в днях, а в часах. Там, на этом участке пути, много каких-то неведомых страхов, так много, что самой не преодолеть. А поэтому есть беспроигрышный способ – провокация. Надо дать мужчине знак «ты мне нра», потом «притвориться мёртвой» и не сопротивляться – всё остальное он сделает сам, протащит через этот страх напрямую в постель так быстро, что я даже не успею испугаться, а потом сексом затуманится разум и чувства, и всё это станет уже не важно – до тех пор, пока не закончится секс, не рассеется туман и я снова не оттолкну его. Всё, что находится между первым моментом «влюбилась» и сексом – огромная бездонная расщелина, полная зубастых крокодилов. Либо – быстро перенеси меня через неё на руках, либо я сама никогда не решусь её преодолеть.

Эту стратегию преодоления «пропасти с крокодилами» я неосознанно вырабатывала всю свою жизнь, оттачивая искусство соблазнения, провокации и манипуляции. Потому что если бы не они, то, возможно, я так всю жизнь и прожила бы одна. В детстве и юности у меня было множество поклонников, они писали мне письма и стихи, дарили подарки и цветы, водили на прогулки… Но ни один не смел прикоснуться. В то время, когда подруги вовсю делились друг с другом впечатлениями от первого секса, я всё ещё жила нецелованной и получала записки от парней «Спасибо тебе за твою чистоту». В то время, когда подруги уже выходили замуж и рожали детей, я пыталась довести хоть один свой романтический роман до постели, но даже от самых отъявленных ловеласов получала в ответ: «Нет, с тобой так нельзя, с тобой нельзя просто так, с тобой надо по-настоящему, ответственно, навсегда, однажды – и на всю жизнь. Прости, мне ещё рано, я пока к этому не готов». Спустя годы я узнавала о том, что постоянно была окружена любящими мужчинами, которые молча боготворили меня… и женились на других. А мне в своих чувствах признавались десятилетия спустя. Между мной и мужчинами словно стояла стеклянная стена «только смотреть, руками не трогать», только дружить, обожать, опекать – не пересекая какую-то неведомую невидимую черту. Если бы я была холодна сама – это было бы ясно для меня и не создавало никаких проблем. Но у меня-то внутри пылал пожар, я изнывала от страсти и желания, мечтала о сексе и жаждала его. Мужчины чувствовали, знали, созерцали мой пожар… благоговейно отступая на полшага назад и складывая к моим ногам очередные охапки цветов. А я пыталась понять, что же со мною не так.

Незадолго до девятнадцати лет я, устав от этой непонятной мне ситуации, приняла волевое решение – разрушить эту стеклянную стенку любой ценой, отправилась в студенческое общежитие, присоседилась к какой-то весёлой компании, где все пили вино, и я тоже его пила. А потом, впервые пустив в ход все своё мастерство соблазнения, обаяла незнакомого мне красавчика с отвратительной репутацией прожженного бабника (как выяснилось позже) и он, не мучась никакими морально-этическими заморочками, быстро и качественно помог мне, наконец, избавиться от девственности.

Но, как оказалось вскоре, я не разбила стеклянную стенку, а всего лишь нашла способ проникать в «зазеркалье», в ту часть пространства, где не дарят цветов и не боготворят, где есть только животный секс. Мостика между тем и этим миром как не было, так он и не возник, но я узнала лазейку в него, а ещё – что ни один из любящих мужчин меня туда провести не способен. Романтика и те, кто влюблен в меня – по ту сторону стекла, секс и те, в кого влюблена я – по эту. Два непересекающихся множества.