17 июля 1914 года. А.А. Ахматова. Собр. соч. в 2 т. Стр. 188
Он первый внушил Ахматовой идею гламурности. За обедом у нас он познакомился с двумя прехорошенькими и очень светскими барышнями Терещенко. Это были дочери того богатейшего сахарозаводчика Терещенко, который при Керенском был министром финансов. Гумилев, видимо, несколько растерялся в их присутствии, потому что отец мой после обеда сказал мне: «Никогда не думал, что Николай Степанович способен так робеть в женском обществе. Он вел себя, как гимназист.
Н. Чуковский. Литературные воспоминания. Стр. 28
Имея высокий рост, длинную шею, худобу, вялый и внимательный взгляд, довольно рискованно написать стихотворение о жирафе. Конечно, получил по полной. Во «Всемирной литературе» ему придумали прозвище: «Изысканный жираф» – и за глаза иначе не называли.
Н. Чуковский. Литературные воспоминания. Стр. 45
Заметим, что по поводу процитированных Глебом Струве фраз Андрея Левинсона о Гумилеве («Я не видел человека, природе которого было бы более чуждо сомнение, как совершенно, редкостно чужд был ему и юмор. Ум его, догматический и упрямый, не ведал никакой двойственности») А.А. заметила о мемуаристе в разговоре с Н.Н. Глен: «Ничего не понимал. Н. Г<умилев> был полон самоиронии».
Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 723
Такой он был всегда – прямой, надменный, выспренный, с уродливым черепом, вытянутым вверх, как огурец, с самоуверенным скрипучим голосом и неуверенными, добрыми, слегка косыми глазами. Он вещал, а не говорил и, хотя имел склонность порою тяжеловесно и сложно пошутить, был полностью лишен юмора.
Н. Чуковский. Литературные воспоминания. Стр. 27
Ахматовой надо было, по вполне понятным причинам, доказать, что Гумилев был великим поэтом и однолюбом, посвятившим свою жизнь ей. У нее для этого было достаточно времени и вознагражденного усердия. Ему не позволили остаться спокойно в Серебряном веке, нелепо и жестоко погибнуть, не просочившись в совписательские будни, надувая остатки стихотворческих способностей административным пылом, хоть в последний год жизни он и стал писать значительно лучше, не даря, впрочем, совсем уж чрезмерных надежд, – и быть закономерно полузабытым.
Как Владимиру Ульянову-Ленину, Николаю Гумилеву не дали умереть спокойно, вернее – упокоиться.
Злые мальчики
«Как у меня не было романа с Блоком». Исследователи называют эту мрачно-кокетливую задумку и «книгой», и «трагедией», и – во всяком случае – «работой». Как еще называть фразочку из дневника? Романа с Блоком не было ни-как.
…честолюбец <…>, старающийся сделать если и не классическую карьеру, то уж точно занять пост в художественном мире, помноженном на иерархию советского общества. (Ф. Икшин. Лиля Брик. Жизнеописание великой любовницы. Стр. 324.) Анна Андреевна ничего большего в муже не искала.
Равнодушным и бледным полагалось быть героям еще в старые времена, когда они толпами кочевали из романа в поэму. Появлялись и серьезные молодые люди, которые не стеснялись примерять маску злого мальчика, но это проходило даже незамеченным, настолько было общепринятым. Аня Горенко сходила с ума по Евгению Онегину, у которого ни один не дрогнул мускул просветленно-злого лица.
Вот бы ей такого. Но такие, если они не рядятся, появляются только с Татьянами Лариными.
Очень хорош также был князь Андрей Болконский. Не любишь, не хочешь смотреть. О, как ты красив, проклятый!
Она ненавидела его автора за сцену: …в галерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m-le Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкою попадавшуюся ему в уединенных переходах. «Ах! Я думала, вы у себя», – сказала она, почему-то краснея и опуская глаза. Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.