– Положим, она у меня есть, – возразил Геррик.
– Да, я знаю, – ответил капитан, – вы думаете, что есть. Но семья только тогда, когда есть дети. Только дети идут в счет. Что-то есть в этих плутишках такое… Не могу о них говорить спокойно. Ежели бы вы и впрямь думали о своем отце, о котором столько говорите, или о милой, которой писали сегодня утром, вы бы чувствовали то, что чувствую я. Вы бы сказали: «Что значат законы, и Бог, и все прочее? Моим родным тяжело живется, но ведь они мне свои, я добуду им хлеб или, клянусь, добуду им деньги, даже если придется сжечь Лондон». Вот как бы вы сказали. И даже более того: в душе вы так и говорите в эту самую минуту. Я вижу по вашему лицу. Вы думаете: «Плохой я друг человеку, с которым вместе нищенствовал; а что до девушки, в которую я считаю себя влюбленным, то дохлая же это любовь, если ради нее я не решаюсь пойти на то, на что почти любой согласился бы за бутыль виски». Маловато романтики в такой любви, не о том ведется речь во всяких песенниках. Да что толку мне вас уговаривать, когда в душе у вас можно читать как по писаному. В последний раз вас спрашиваю. Покинете вы меня в самую нужную минуту – судите сами, покинул ли я вас, – или дадите мне руку и попробуете попытать счастья и вернуться домой – почему бы и нет! – миллионером? Скажите «нет», и да сжалится над вами Господь! Скажите «да», и я научу своих малышей на коленях молить за вас Бога каждый вечер. «Благослови, Бог, мистера Геррика!» – вот что они будут повторять один за другим; женка будет в это время сидеть в ногах кровати и держаться за столбики, а маленькие невинные дьяволята… – Он остановился. – Я нечасто распространяюсь про ребятишек, – сказал он, – но уж коли начну, то не остановишь.
– Капитан, – слабым голосом спросил Геррик, – а нет другого выхода?
– Если хотите, я займусь пророчеством, – подхватил капитан с новой энергией. – Откажетесь от моего предложения из-за того, что считаете себя слишком честным, и не пройдет месяца, как окажетесь в тюрьме за мелкое воровство. Даю вам мое честное слово. Я это предвижу, Геррик, если вы этого не видите: вы ведь сломлены. Не думайте, что если сейчас вы откажетесь, вы так и будете жить, как святой. Вы уже почти выдохлись. Не успеете оглянуться, как броситесь в противоположную сторону. Нет, либо мое предложение, либо Новая Каледония. Уверен, что вы там не бывали и не видали этих белых людей – обритых, в пыльной одежде и в соломенных шляпах, когда они бродят шайками по Нумеа при свете фонарей. Они похожи на волков, похожи на проповедников и похожи на помешанных. Хьюиш по сравнению с лучшими из них – ангел. Вот какая вас ждет компания, Геррик, и вы к ним непременно попадете, я вам это предсказываю.
И в самом деле, когда он так стоял и вся его могучая фигура сотрясалась от возбуждения, казалось, что в него вселился пророческий дух и вещает его устами. Геррик взглянул на него и отвел взгляд – неловко было подглядывать за таким волнением. И всякое мужество покинуло Геррика.
– Вы говорите о возвращении домой, – запротестовал он. – Это невозможно.
– Для нас невозможно, – возразил тот. – Капитану Брауну нельзя, мистеру Хэю, его помощнику, нельзя. Но какое отношение это имеет к капитану Дэвису или к мистеру Геррику, недотепа вы этакий?
– Но ведь у Хэйза были его дикие острова, куда он наезжал, – последовало еще одно робкое возражение.
– А у нас вместо диких островов будет Перу, – ответил Дэвис. – Оно было достаточно диким для Стивенса не дальше как в прошлом году. Думаю, что и для нас дикости хватит.
– А команда?