– Что читаешь? – спросил дядя Вадя.

– «Пока подружка в коме», – ответил парень, не поднимая глаз.

– Да уж, судя по названию, чтиво то еще! – Вадим закатил глаза и глянул на друга.

Валерка пожал плечами.

– Алексей любит такое, – сказал он.

– Такое – это какое? – Вадя отхлебнул пенного, оставившего пышные белые усики на гладко выбритом лице.

– Мрачное, – объяснил Валерка.

Алёша поднял глаза на взрослых:

– Это не мрачно. Это жизненно. Мы делаем вид, что смерти нет. Существуем в неосознанности, как дети. Не говорим на неудобные темы, избегаем похорон. Притворяемся, что будем жить вечно, но кого мы обманываем? – Алёша, почти всегда молчаливый, оживился. – Смерть так же реальна, как и жизнь. А все вокруг только и делают, что спят, наяву спят, словно пребывают в коме. В иллюзии бессмертия. – Он резко затих, а потом добавил: – Я пойду немного погреюсь. – Поднялся с места, распрямился, но не полностью. Он, как и большинство подростков, слегка сутулился.

В предбанник зашли двое крепких ребят. Каждый держал по набитому целлофановому пакету с резиновыми тапками, войлочными шапками, полотенцами, сменными трусами и пушистыми дубовыми вениками.

– О, гляньте, двое молодца одинаковых с лица! – Валерка помахал широкой, как лопата, ладонью.

– Явились не запылились, братья по разуму! – Вадя довольно оскалился.

Вошедшие замялись, стали тараторить, перебивая один другого:

– Да мы как припарковались, проверили территорию и сразу к вам, Вадим Борисович, Валерий Александрович!

Парни и вправду были похожи. Оба имели славянские черты лица, русые коротко стриженные волосы и характерную борцовскую выправку. Широкая бульдожья постановка ног. Руки, неплотно прилегающие к телу, будто висеть вдоль им мешали бицепсы. Сходу различить парней было сложно, хотя телохранители родственниками не являлись. Саша Лобов будто в соответствии с фамилией был чуть выше и чуть шире в плечах. Олег Стеклов с тонким носом и по-пацански гладкими щеками казался более безопасным. Лобов, обладающий носом широким и перебитым, носил его на непроницаемой физиономии как визитную карточку, гласящую: «Не хочешь проблем, держись подальше», а его выбритое лицо отдавало синевой, демонстрируя потенциал к густой растительности. Единственными имеющими власть над этими викингами были два их раскрасневшихся от жара начальника. При них оба молодца превращались в провинившихся школяров. Боссы позволяли себе слом профессиональной субординации, приглашая ребят в баню. И всех четверых устраивало положение дел. В разговорах меж собой Вадя с Валеркой касались темы уставных отношений. Иногда спорили, но чаще сходились на том, что ценные кадры можно только «дорастить до себя и под себя», потому использовали метод кнута и пряника. Поощряли за победы и штрафовали за оплошности. Шефы сами посещали рабочие объекты, не любили офисной рутины, потому то один, то другой таскались по городу и пригороду в компании подручных.

– Это вы молодцы, это вы правильно, что все проверили, за это контора вам и платит! – Вадя по-отцовски улыбался. – Давайте, расчехляйтесь и бегом в парную, не теряйте время на болтовню.

Ребята принялись переодеваться, а мужчины, продолжили тот разговор, на котором остановились. Чуть понизив голос, перейдя от приветственной бравады, направленной на вновь прибывших, к вкрадчивому диалогу.

– Это после смерти матери? – Вадя спросил участливо.

Друг кивнул.

– Ничего, переживется, все через это проходят рано или поздно.

– Да, но у него затянулось. А еще, – Валерка поежился, – я видел его стихи, картинки. Не хотел читать, попалось на глаза, – его передернуло, – Там все о смерти. Думаю, показать специалисту.