На последнем этапе своего развития белозерская культура, подобно чернолесской, плавно переходит в собственно скифскую культуру, и всё это вместе взятое свидетельствует о том, что скифы были в VII в. до н. э. далеко не новым народом в Северном Причерноморье. Будь иначе, распространение их культуры здесь отличалось бы не плавностью перехода от чернолесья и белозерья, а резкой сменой всей археологической обстановки. Впрочем, смена обстановки в Северном Причерноморье действительно наблюдается, но вместо вторжения кочевников из – за Волги она отражает процесс активной миграции фракийских племён, начавшейся в середине VIII в. до н. э.

Помимо Среднего Поднепровья, куда они пришли к «белогрудовцам», «фракийцы» перемещаются также на север от Карпат в ареал лужицкой культуры и на Средний Днестр. Их памятники появляются в причерноморской степи вплоть до Северного Кавказа, но в то же время исчезают на собственной территории в лесостепной Молдове и Прутско – Сиретском междуречье. Здесь культура фракийского гальштата сменяется новой культурой басарабь, распространившейся тоже в середине VIII в. до н. э. на бόльшей части Румынии, в Северной Болгарии, Северной Сербии и Восточной Венгрии. Синхронность возникновения культуры басарабь и миграции фракийцев приводит к мысли о том, что миграция эта была вызвана вторжением басарабьских племён на фракийскую территорию. Вытесненные из Восточных Карпат на Средний Днестр «фракийцы», как показала Березанская, перешли потом отсюда через Побужье на Днепр к «белогрудовцам», где и сформировали совместно с ними чернолесскую культуру. А те изменения, которые произошли в ней позднее, мы связываем с притоком в конце VI–V вв. до н. э. на её территорию так называемых «среднеазиатских скифов» – саков^>37. Саки, как и «чернолессцы», были потомками андроновских племён, следовательно, в культурном отношении они имели между собой много сходства. Это и обеспечило отмеченную Тереножкиным плавность перехода чернолесской культуры в собственно скифскую.

Смена археологической обстановки на правобережье Днепра в середине VIII в. до н. э. полностью подтверждает сообщение «Книги Велеса» о миграции скифов в Поднепровье^>38, и хотя её утверждение о том, что скифы были вытеснены из Карпат готами, как будто противоречит выводам археологов, относящих культуру басарабь к гетам, указанное противоречие не является принципиальным, поскольку Иордан, рассказывая о происхождении гетов, называет их готами. Правда, за такое свободное обращение с этими этнонимами современные историки единодушно заклеймили Иордана фальсификатором, стремящимся удревнить историю готов за счёт гетов, но «Книга Велеса» реабилитирует его, как и Нестора. Совместно с археологическими данными она показывает, что славяне тоже называли гетов готами.

Нужно сказать, что, кроме готов, будущие скифы вытеснили и прикарпатских русов, о чём свидетельствует перемещение в конце XI в. до н. э. на Средний Днепр племён комаровской археологической культуры, территория которой почти целиком вошла в ареал культуры фракийского гальштата. Но русы не ограничились Средним Днепром, а ушли ещё дальше и поселились в Юго – Восточной Прибалтике, получив там имя вендов. Это утверждение, основанное на сообщении «Книги Велеса» о вендах^>39, подтверждают результаты лингвистических исследований, а также материалы археологических раскопок в Прибалтике, показывающие, что в конце XI в. до н. э. на побережье Рижского и Финского заливов пришло новое, отличное от балтов, население, которое по антропологическому типу и языку было родственным населению степного и лесостепного Поднепровья [70]. Погребальный обряд нового населения [35] сходен с комаровским, а одновременное появление «комаровцев» на Среднем Днепре и в Прибалтике позволяет рассматривать оба эти расселения в единой взаимосвязи, обусловленной распадом комаровской общности в Прикарпатье.