поднял голову в ожидании: стоило только сказать что-нибудь и он сразу бросится исполнять.

– Машина где? – как бы невпопад спросил Александр Матвеевич.

– Там стоит. А что? Ехать куда?

– Да… может, съезжу в Мары10. А… переводчик вчера на чем уехал?

Сима пожала плечами, силясь вспомнить, был у них вчера переводчик или нет.

– Не знаю, – ответила неопределенно.

Старый археолог искоса взглянул на смертное ложе царя. Скелет на месте. Обод его он сам вчера в свою хибару унес. Привиделось?.. Лучше не спрашивать про муллу и батюшку… но ведь всю ночь пели!

– Сима…

– А-а-а! – девушка отвечала, наклонив хум и всматриваясь внутрь: нет ли каких трещин. Ее голос прозвучал грозным эхом, напомнившим голос ожившего царя.

Александр Матвеевич вздрогнул.

– Не пугай! – шутя посетовал он. – А то придется муллу звать, отчитывать от испуга, – Сима хихикнула. – Чего смеешься? Был у нас тут мулла?

– Не-а, при мне не был.

Александр Матвеевич потер нос, подошел к возвышению у изголовья ложа; долго смотрел на пыльную поверхность. Потом пристроился рядом со скелетом и взялся за лопатку.

– Сима, ты этого побыстрее в кувшин переложи. Сейчас и переложи, не мешкай! И закрой хорошенько! Лежит тут, а то дождь еще пойдет…

Скелет за спиной недовольно хмыкнул.

Явление Нисабы

Сима спала, уютно свернувшись клубочком. Она витала в чертогах Морфея, но что-то извне мешало наслаждаться ночными фантазиями. Сима пошевелилась. Оставаясь на границе сна и яви, она почувствовала ломоту в боку; перевернулась на спину, но удобней не стало. Тогда она перекатилась на другой бок. В носу защекотало. Пыль?.. Сима не успела додумать, откуда в ее кровати столько пыли – она громко чихнула и села.

Глаза никак не желали открываться. Сима с силой сожмурилась и широко распахнула веки. Серое утро только-только проводило ночь, и уползающие хлопья тьмы волочились за ней, преследуемые нарастающим светом. Сима пошарила вокруг себя. Ладони трогали жесткую землю, покрытую пылью, песком и мелкими камешками. Присмотревшись, обескураженная женщина удостоверилась, что тактильные ощущения не врут: глаза тоже видят землю вместо кровати! Сон? Но все настолько реально, что трудно в это поверить.

– Саша, – имя мужа едва пробралось сквозь сухое горло. Сима покашляла и позвала громче: – Саша!

В тишине все более светлеющего утра послышалось птичье всхлипывание, совершенно не похожее ни на голос мужа, ни на его посапывание. Сима не на шутку встревожилась.

– Что это? Господи, что это такое?.. Саша, Саша, ты где? – она перешла на шепот.

Сон, казалось, окончательно развеялся, но декорации не изменились. Нежная заря окрасила горизонт в размытый пурпур. Зашевелились потревоженные утренним ветром сухие кустики трав. Вся земля вокруг них была потрескавшейся. Такыр! Сима видела такую почву – и не раз! – в экспедициях, которые проходили в пустыне. Кривые разломы, смыкающиеся под разными углами, образовывали на сухой глине геометрические узоры. «Черт с ними, с узорами! Что происходит? Где я?» Разум Симы бунтовал, а сердце сжалось от страха. Она медленно поднялась, озираясь по сторонам.

Между тем из-за далекого горизонта выкатилось солнце. Посветлело. Сима юлой прокрутилась то в одну, то в другую сторону, ошарашено оглядывая окрестности. С другой стороны от солнца поблескивала лента реки, окантованная зеленью прибрежных зарослей. А совсем рядом, словно ниоткуда, выросла высокая стена. От нее донесся скрип раскрывающихся ворот, разноголосье людей и вьючных животных, и в облаке пыли, поднявшейся над темным проемом, Сима увидела толпу. Издали люди походили на привидения: белые мешковатые одежды, легкая поступь. Сима потрогала свою рубашку. Светлая, с мелкими букетиками полевых цветов по всему полю ткани, она едва доходила ей до колен и к тому же была испачкана пылью, в которой Сима только что повалялась. Отчаянно хлопая себя по бокам, она принялась сбивать пыль. И вдруг встала столбом, бессильно опустив руки.