- Договорились. - Обескураженно прошептала Одетт, и задумалась.

А это точно единственная возможность не ночевать на улице? Она ничего не упустила?

- Ну тогда проходи. - Он повернулся боком, указывая ладонью на квартиру. И без того мерзкая улыбка становилась все отвратительнее с каждой секундой, складывалось впечатление, если девушка сейчас войдет, то Эрен даст ей подзатыльник, или выдаст что-нибудь похуже. На секунду ей показалось, что брат скривился, рассматривая её черты. Скривился и поджал губы.

Мужчина едва мог скрыть, что его до сих пор едва не трясло от злости. Сами собой сжимались кулаки, стиралась от скрипа эмаль зубов. Не таких гостей он сегодня ждал… не таких. И уж точно не надеялся еще хоть когда-нибудь увидеть её лицо.

Это казалось чем-то невероятным. Всю свою жизнь, с того момента, как увидел, Андертест младший ненавидел этот образ: короткие, молочные волосы с секущимися концами, глупый взгляд распахнутых, сизых глаз, губы с опущенными уголками... и светлая, очень светлая кожа, местами смятая мимическими морщинками.

По спине полз мерзкий холод. Не оставляло скользкое, яростное ощущение, что любовница отца восстала из мертвых и притащилась сюда.

При жизни она была довольно низкой. Ниже среднестатистической женщины, на свои тридцать два не выглядела, скорее уж, на двадцать семь-двадцать девять. Эрен не помнил ее манеру говорить, но всякий раз, когда представлял - злился. Этой женщины уже давно не было на свете - около десяти лет. Однако, мысли о ней до сих пор вызывали ненависть и горькую обиду. Его мать тоже не задержалась на свете долго. После ухода мужа из семьи у женщины случился сердечный приступ, а еще через три года второй, который стал фатальным. Юноша формально оставался на попечении отца, а неформально с четырнадцати лет жил один, всем сердцем ненавидя его новую семью, и обвиняя во всем ее. Низкую, белесую женщину с глупыми глазами.

Когда ее тоже забрала смерть, он радовался. Нет, не просто радовался, он был счастлив. хотел взглянуть в лицо неверному отцу, хотел плюнуть разлучнице на могилу, но, разумеется, на похороны его никто не пригласил.

Вопреки догадкам, его отец не остался с малолетней дочкой, оставив ее на попечение неизвестной тетке. Лишь помогал деньгами, высылал игрушки и подарки, но никогда надолго не появлялся. Впрочем, Эрена он тоже не баловал вниманием. Возможно к лучшему, ибо вступив в силу, молодой человек клялся разбить лицо отцу, так, чтобы больше ни одна, даже самая алчная женщина на него не взглянула.

Его смерть стала просто новостью. Новостью, которая вызвала у двадцатисемилетнего мужчины саркастичную, злую ухмылку. Вот так, нежданно-негаданно, молодой налоговый инспектор получил от своего покойного папы разваливающуюся фирму, и квартиру, в которой он итак жил с момента своего рождения, и итак считал своей.

Когда Андертест впервые увидел завещание, все, вроде бы, в порядке. Если бы не одна скользкая, мерзкая графа.

Отец оставил ему не квартиру. Не квартиру, а всего лишь комнату в этой самой квартире. Там, где когда-то жила счастливая, полная семья.

Обезумев от злобы, несостоявшийся наследник несколько дней не выходил из дома, проводя часы своего времени в созвоне с адвокатами. Но все возможные варианты из сложившийся ситуации в процессе дискуссии сливались в один - ждать. Придется ждать, пока мерзкая дочь еще более мерзкой женщины появится, чтобы все уладить и договориться. Все равно больше нет альтернатив.

Правда иногда Андертест, все же, наивно представлял, что она не придет. Исчезнет, испариться, выпадет из реальности, и не придет. По-детски смешно, но он представлял.